Сказки тысячи ночей - Эмили Кейт Джонстон

Мы проехали скалистый холм, где покоились наши предки. Я смотрела туда, в глубине души боясь увидеть ревнивое божество, обиженное на ничтожную девчонку, укравшую его силу, но то, что я увидела, едва не заставило меня дернуть поводья и остановить верблюда. Когда жители разных деревень собирались вместе, было принято, чтобы жрецы каждого клана принесли с собой камень со дна вади и оставили его на тропинке, ведущей к пещерам. Судя по клеймам на овцах, которые я насчитала по дороге, я ждала увидеть восемь или десять камней, но уж точно не больше дюжины. Но их оказалось так много, что и не сосчитать. Сотни камней – и мелкой гальки, которую под силу донести ребенку, и огромных булыжников размером с кулак моего отца – вымостили дорогу к пещерам. Только если бы в нашу деревню съехались все мужчины, женщины и дети, которых встречал на своем веку мой отец, странствуя с караваном, можно было бы принести столько камней. Я не могла взять в толк, зачем их всех пригласили.

Мой отец был гордым человеком, но не глупцом. Он не стал бы стараться произвести на меня впечатление, сколь бы высоко я теперь ни поднялась. О том, что с нами поедет мать Ло-Мелхиина, он заранее не знал, так что не мог пытаться впечатлить и ее. Его не могло волновать, расскажу ли я Ло-Мелхиину о том, какую пышную свадьбу он устроил моей сестре, – ведь он знал, что не сможет равняться с дворцовой роскошью. У бледного человека с гор, за которого выходила сестра, никакой родни поблизости не было, равно как и никаких связей с караваном, кроме моих братьев и отца, так что с его стороны много гостей быть не могло.

Не успела я завершить свои рассуждения, как мы увидели шатры. Они тянулись в обе стороны от вади, разбитые на равном расстоянии вокруг колодцев и уборных, разнесенных подальше друг от друга, чтобы нечистоты не попадали в воду. Я увидела бессчетные костры и дымки от сотен жарящихся козлиных туш. Куда ни глянь, повсюду сидели женщины, месившие хлеб или моловшие муку. Дети младше пастушьего возраста носили между кострами корзины с финиками и инжиром. Мужчины резали коров и строили загоны для животных, которых привезли с собой гости.

Каждый шатер был помечен лоскутом ткани. Сперва я подумала, что это как клеймо на овцах, чтобы все знали, где чей шатер, но тут подул ветерок и я увидела, что все флаги одного цвета. На каждом шатре реял лоскут пурпурной материи – небольшой, ведь она была очень дорога. Мать Ло-Мелхиина оглядывалась по сторонам с беспокойным выражением лица. Я повернулась, чтобы спросить ее, в чем дело, но тут мой верблюд опустился на колени, и я услышала голос, который знала как собственное сердце.

– Сестра!

И вот она бежала ко мне по песку, и волосы развевались у нее за спиной совершенно неподобающим для невесты образом. Мне было все равно, что подумает о нас мать Ло-Мелхиина и будут ли наши матери ругать нас за наше неприличное поведение. Я соскочила с верблюда, едва он коснулся брюхом песка. Песок обжигал мне стопы сквозь тонкие туфли, но мне было все равно. Руки сестры обхватили меня, а мои – ее.

– Я так скучала по тебе, сестра моя, – прошептала я ей на ухо. – И я так рада, что приехала повидать тебя.

– Сестра, – отвечала она, – а я рада, что ты дожила до этого дня, чтоб повидаться со мной.

В этот момент нас окружили козы и овцы – дети подбежали к нам, чтобы дотронуться до сестры. Считалось, что прикосновение к невесте приносит удачу. Впрочем, обычно сделать это было бы гораздо сложней, потому что невесте полагалось сидеть в шатре своей матери до самой свадьбы. Я не знала, приносит ли удачу прикосновение к божеству, но надеялась, что это так. Пробираясь к сестре, дети задевали и меня. Но никому уже не удалось бы нас разлучить. В ее искрящихся смехом глазах не было и тени волнения, в отличие от моих. Ее волосы развевались под покрывалом, мои же были заплетены в косы и свернуты кольцами. Моя дишдаша была намного тоньше ее, хотя вышивка на них была равно искусной.

– Пойдем, – позвала она, освобождаясь из плена маленьких рук, тянувшихся к ней. – Я отведу тебя к твоей матери.

Я последовала за ней, чувствуя, как ноги заново привыкают ходить по горячему песку, будто никогда и не покидали его.

Она вела меня мимо многочисленных шатров с пурпурными флажками, у каждого из которых стояли незнакомые мне люди. В воздухе по-прежнему витал сильный запах готовящейся еды, но вскоре его начал вытеснять другой. Ближе к тому месту, куда мы направлялись, горел еще один костер, но не для готовки. Когда мы подошли достаточно близко, я разглядела небольшую печь, на которой стоял котел. Рядом стоял мужчина с бледной кожей и волосами цвета шафрана, разбавленного водой. Я поняла, что это тот самый человек, за которого предстоит выйти замуж моей сестре. Он смотрел в котел, ожидая чего-то, и хотя я не видела содержимого посуды, я догадалась что в ней плавился серебристый металл с гор.

Сестра не задержала взгляд на своем суженом так долго, как следовало бы влюбленной. Часть моей души обрадовалась, ведь это значило, что она по-прежнему любит меня, но другая часть встревожилась. Если это я заставила ее полюбить его, быть может, она чувствовала эту любовь лишь когда я того хотела?

Я отбросила эти мысли прочь, а она повела меня дальше, к шатру столь знакомому, что я узнала бы его и с закрытыми глазами. Там ждали моя мать и мать моей сестры. Обе зарыдали, увидев меня, сорвав покрывало с моего лица, чтобы расцеловать меня и стиснуть в объятиях так крепко, будто больше никогда не отпустят.

– Матушка, – сказала я. – Госпожа матушка! Я так скучала по вам обеим!

Они ничего не ответили, лишь крепче обняли меня. Запечатлев меня в своей памяти, они наконец отпустили меня к сестре, и мы уселись вместе на ковер, как сидели раньше, вышивая и вкладывая секреты в каждый стежок.

Сестра улыбнулась, как улыбалась тогда, и я поняла, что она снова собирается поверить мне секрет. Но прежде чем заговорить, она провела рукой по моим затейливо уложенным косам, ощупывая каждую шпильку.

– Если хочешь, я покажу тебе, как сделать такую прическу, – предложила я. – Я уже научилась ее делать, а служанка, которая приехала со мной, нам поможет. Я одолжу тебе свои шпильки.

– Не хочу ничего от Ло-Мелхиина, когда буду выходить замуж, – ответила она. В голосе ее была горечь, напомнившая мне желтые фрукты, которые отец привозил нам с окраин синей пустыни.

– Но с тобой буду я, – возразила я. – А я ведь тоже его.

– Ты – моя, – сказала она. – А я – твоя. И мы сделали слишком много, чтобы даже демону было под силу разлучить нас.

Я поняла, что она тоже видела мои видения, по крайней мере частично, и что на платье, в котором она будет выходить замуж, я увижу свои стежки и пятно своей крови.

– Сестра, – сказала я, – я должна буду вернуться к нему.

– Тебе так нравится каср? – спросила она.

– Нет, – ответила я. – Но если я не вернусь, он женится на другой, и она умрет.

– Мне нет до этого дела, – отрезала сестра. – к тому же Ло-Мелхиин и не проживет достаточно, чтобы жениться снова.