Как выжить в современной тюрьме - Станислав Симонов

Стандартные четки в нормальной ситуации используются как измеритель числа произнесенных молитв, как у мусульман, так и у христиан. Положим, нужно прочитать «Отче наш» 20 раз подряд. И что бы не запутаться в количестве произнесенного, перебирают «костяшки», отмечая число прочитанного. Бусины, кроме всего прочего, хорошо массируют кончики пальцев, повышая тонус организма, что улучшает мужскую потенцию. Потом, они еще и руки занимают работой. Однако для этих целей их требуется перебирать пальцами, а не крутить кистью, как это делает большинство зэков.

Касательно т. н. «воровских четок». Большинство зэков имеет их и крутит в руках «понтов ради». Для самоутверждения, что ли?! Вот, мол, я такой исключительный. Все просто люди, а я «бродяга»! На самом деле «воровские четки» использовались и используются исключительно карманниками и профессиональными шулерами для постоянной тренировки пальцев, чтобы не потерять профессиональную квалификацию. Во всех остальных случаях это лишь бездумная дань тюремной моде.

Замкнутая система диктует и свою моду. В «системе» всегда были распространены татуировки («портачки»). Это и дань моде, и своего рода опознавательные знаки (свой — чужой), и украшательство, и зачастую простая человеческая глупость. Раньше была жесткая определенность в том, кто. почему и какое именно делает тату. Сейчас, в XXI веке, все «понятия» в этом смысле смешались. Теперь уже нет «спроса» за татуировку, как это было еще 10–15 лет назад. И, по большому счету, они уже не несут той смысловой нагрузки, какую несли раньше.

Не углубляясь в историю вопроса, стоит отметить следующее. Исходя из возраста человека, можно с уверенностью сказать о его биографии, судя по татуировкам. Если человеку до 30 лет, татуировки на левой руке в виде перстней практически наверняка скажут о его пребывании на «малолетке» (колонии для малолетних преступников). В 30–60 лет эти наколки говорят о его безусловном тюремном прошлом. О тюремном прошлом также говорят погоны на плечах — аббревиатуры типа: СЛОН, ЛЕВ, УТРО, СЭР и т. д. Раньше в «системе» наличие уголовной квалификации определялось соответствующими татуировками ст. 158 — кот, ст. 161–162 — череп с ножом и т. д.

Отношение к режиму как резко отрицательное демонстрировалось свастиками (сломанный крестили т. н. фашистская свастика). Пребывание в «системе» — пятью точками (квадрат из точек и в центре еще одна точка), выполненными на внешней стороне ладони или на предплечье. Паук, ползущий наверх, обозначал готовность и дальше совершать преступления, а ползущий вниз — желание завязать с преступной жизнью. Восьмиугольные звезды (воровские) на плечах говорили о приверженности «понятиям». Те же звезды, выполненные на коленях, обозначали намерение никогда не вставать на колени перед «системой» и работниками милиции. Количество куполов на церкви определяло количество ходок в зону.

Конец XX — начало XXI века внесли свои коррективы во всю жизнь страны и в старый уклад «системы». Татуировки, раньше обозначавшие определенную принадлежность к какой-либо профессии (моряк, солдат, зэк и т. д.), стали просто модным атрибутом нашей жизни. Молодежь и люди среднего возраста с головой окунулись в мир «тату». Колют «та-тушки» все подряд и везде, где только можно, со смыслом и без. Часто только потому, что эта картина просто нравится. В ход пошли узоры и драконы, монстры и черепа. Немаловажную роль сыграли фильмы с псевдомужественными героями, обколотыми самыми разнообразными наколками, и популярные спортсмены, украсившие свою кожу различными изображениями. Недалекие люди, попавшись на обаянии кинематографа и ТВ, ринулись по их стопам.

Оказавшись в тюрьме, подобные увлечения иногда являются данью тюремной моде, часто перерастая в тюремную болезнь — все больше изображений, все меньше чистого, не исколотого тела. Колют самодеятельные художники («кольщики») самодельными устройствами («машинкой»), выполненными из деталей электробритвы или машинки для стрижки волос, тушью, или пастой от гелевых ручек, или «жженкой», специально приготовленной по тюремному рецепту (смесь жженой резины и мочи). Колют пауков, звезды, черепа, церкви, узоры, иероглифы. Иногда кожа воспаляется, отторгая суррогатную краску. Но по большей части рисунок приживается, навсегда метя человека, как барана в стаде или как прожившего в «системе» определенный период жизни. С уверенностью можно сказать только одно: четкого обозначения. какого-либо смысла, тем более принадлежности к чему-либо в нынешней «системе», татуировки уже не имеют. Теперь это лишь предмет украшения.

Несмотря на смешение «понятий», к лицевому или телесному пирсингу у лиц мужского пола в тюрьме отношение отрицательное. Наличие следов от серег или серьги в ухе автоматически ассоциируется с представителями сексуальных меньшинств или же, в лучшем случае, с «кислотной» молодежью, живущих за счет родителей («мажоры»), что также не приветствуется. Прокол в ухе может привести к необратимым последствиям для владельца такой метки. «Опустить», возможно, и не «опустят», но превратить в «помогалу» могут запросто. «Спроса» за наличие такой метки на ухе нет только с представителей цыганской национальности, исходя из их национальных традиций.

Совершенно обратный процесс происходит с различными вставками в области полового члена. Носителя подобных сексуальных усовершенствований воспринимают с добродушным юмором, охотно интересуясь у них о впечатлениях, производимых такой конструкцией на женский пол. Желающих произвести тюнинг своего мужского хозяйства тоже хватает. Считается, что в тюрьме, как и в армии, самое время для установления таких приспособлений, так как времени для заживания органа предостаточно. Желающие поразить воображение женщин устанавливают следующие вставки: так называемые «шарики» — под кожу, где-то посередине члена, загоняются эбонитовые или плексигласовые шарики величиной с горошину. Количество шариков варьируется от одного до нескольких десятков. Некоторые особенно продвинутые личности стремятся таким способом довести внешний вид своего члена до полного сходства с кукурузой. Другой вариант вставки это т. н. «штанга» или «гантели» — плексигласовая или эбонитовая вставка, напоминающая по форме небольшую сосиску, также вживляется перпендикулярно детородному органу под кожу ближе к головке полового члена таким образом, чтобы два ее округлых конца выпирали из-под кожи. Устройство под названием «шпала» напоминает изогнутую в окружности сосиску и также устанавливается под кожным покровом. Во время фрикционных движений члена «шпала» меняет свое положение все время, оказываясь своей внешней стороной окружности по ходу движения. Вставляются тонкие «усики», чем-то напоминающие усы, которые сделаны из плотной лески, в уздечку, расположенную под головкой полового члена. Некоторые, очень продвинутые, разрезают саму головку примерно так же, как это делают повара, приготавливая сардельки для обжаривания (у поваров это блюдо называется «поросята»). Заживая, головка приобретает не одно природное окончание, а четыре, которые во время фрикций способны раскрываться «цветком». Некоторые специалисты практикуют вживление непосредственно в головку члена свежевырезанных ушей живой мыши. Утверждается, что вживленные таким образом уши мыши продолжают свою жизнедеятельность на организме человека, забавно разнообразя половой акт партнеров. Некоторые «вгоняют» под кожу полового члена вазелин или тетрациклиновую мазь, увеличивая свой агрегат до «сказочных» размеров. Зачастую все эти эксперименты приводят на больничный стол, мужское достоинство буквально обстругивается ножом хирурга, как карандаш, но эти случаи списываются на недостаточную квалификацию самого монтажера. И эксперименты продолжаются, оканчиваясь иногда удачно, и тогда «счастливый» владелец усовершенствованного аппарата везет его либо на зону, либо на свободу — счастье, которое всегда с тобой.