Парадокс Севера - Виктория Побединская

— Считаешь, тебе не повезло?

Я закрыла глаза, стараясь об этом не думать. В конце концов, что он обо мне знает?

Ничего.

Запрокинула голову, стараясь не вспоминать прошлое, и обхватила себя двумя руками, закрываясь от унизительной жалости. Но все равно почувствовала, как против воли слезы стекают в уголки губ.

— Понимаешь, Диана, не важно какие карты сдала тебе жизнь, — вдруг произнес Север. —  Важно научиться играть с тем, что есть у тебя на руках. До следующей раздачи. В конце концов, разве вся жизнь — это одна партия?

Вдруг под щеку скользнула теплая ладонь, вытирая слезы большим пальцем.

— Надень, — сказал он, вставая и снимая пиджак. Еще пару недель назад одна только мысль о том, чтобы соприкоснуться с его вещами, вызвала бы отвращение. Сейчас же, я вдела руки в рукава, ощущая на коже его запах, тяжесть ткани и тепло, а еще защиту и толику его силы и уверенности.

— Последние несколько недель, у меня не жизнь, а стресс за стрессом, — комкая в пальцах край рукава, ответила я, почему-то оправдываясь. Я просто устала. И делать вид, что это не так, после случившегося стало просто невозможно. — То Пашка, то ты, то твои дурацкие карточки. Ко мне липнут мерзкие мужики и вода с потолка льется.

Север осторожно опустился передо мной на корточки. Словно боялся спугнуть. Его голос прозвучал мягко, почти ласково:

— Почему ты себя совсем не бережешь, Диана?

Я всхлипнула.

— Потому что всегда есть кто-то. Сейчас вот Пашка… Я ж говорила, он просто ошибся. Кто ему поможет?

Еще сильнее сжавшись, я почти по самый нос укуталась в пиджак, пропахший присущим лишь ему парфюмом, прикрыла веки, чтобы непрошенные слезы не сорвались с глаз. Но пара все же не удержалась на ресницах, расчерчивая за собой соленый след.

— Знаешь, что я подумал, когда познакомился с тобой? — вдруг произнес Север.

Я открыла глаза, вымученно на него глядя.

— Что я идиотка полная? 

Смазывая с губ печальную улыбку, он произнес:

— Я увидел сильную девушку. Которая, ломая все преграды и предрассудки, готова до конца жизни биться за правду, даже зная, что правда ударит по ней самой не менее больно в ответ.

Жалость к себе, к этому моменту утихшая, снова отозвалась в сердце. Я попыталась ответить, но Виктор прервал меня жестом, показывая, что еще не закончил.

— Но при этом, — продолжил он, уже тише, — я вижу еще совсем девчонку, хрупкую и наивную, с по-детски распахнутыми глазами. Которая до сих пор верит в светлое в людях, и то, что этот мир можно спасти. Нельзя, Диан.

— Но разве ты не делаешь то же самое? — прошептала я.

Он опустил глаза, едва улыбнувшись.

— Единственное отличие между нами в том, что мои плечи шире. Ты же пытаешься взвалить на себя неподъёмное.

Я закусила губы, сдерживая сквозь улыбку слезы. Всматриваясь в его светлые глаза, которые сейчас не обжигали. 

— Я больше никогда не услышу подобной откровенности?

— Однозначно, — ответил Виктор и медленно поднялся. — Давай, я отвезу тебя домой. Остальным скажем, что голова разболелась.

Я кивнула и тоже встала.

Не отрывая взгляда от моих глаз, Север подошел ближе, коснулся бортов пиджака, и медленно опустил вниз, до самых локтей. Задевая кожу кончиками пальцев.

Всего лишь пауза, медленно повисшая в воздухе, но она заставляла пространство между нами колыхаться. Все это время я считала, что выработала к Северову иммунитет, но кажется, я свою волю явно переоценила. 

— Я заберу назад, если ты не против, — глухо произнес он, все еще удерживая меня сквозь ткань в своих руках. Я не знала, каких усилий ему стоило сохранять эту маску спокойствия на лице, потому что моя уже пошла трещинами.

«Он негодяй, помнишь?»

А потом его руки исчезли, лишая поддержки. Он отпустил меня, и я последовала за ним, шагая почти рядом.

Пока такси везло нас обратно, я успокоилась. Виктор молчал. А я чувствовала, словно между нами что-то треснуло, освобождая нас обоих из плена. То ли моя броня, то ли его лед, то ли вместе взятые.

Когда мы вошли в лифт. Кроме нас в столь поздний час там никого не было.

— О чем говорил Ахмет, когда сказал, что о твоем поступке не забыл? — вспомнив разговор в начале вечера, спросила я.

Даже не знаю, когда почувствовала, что вправе задавать вопросы. Хотя, вернувшись на землю, одёрнула себя, готовясь, что он как обычно скажет, не лезть не в свое дело. Но Виктор ответил:

— Автомойка. Та самая, помнишь? Я построил ее недалеко от мойки Ахмета, переманив большую часть его постоянных клиентов.

Против воли губы растянулись в улыбке.

— А ты молодец, — неожиданно для себя похвалила я.

— Спасибо, — лаконично ответил Север.

— После окончания академии ты займешься этим бизнесом?

— Нет, — рассмеявшись, он помотал головой. — Слишком скучно.

— Значит продашь?

— Антону отдам, наверное.

Я даже отодвинулась, чтобы ему в лицо посмотреть.

— Ты отдашь другу бизнес, в который вложено кучу денег?

— Он уже окупил себя. Дважды, — пожал плечами Северов. — Так что я в минусе не останусь.

Я ошеломленно замерла. Теперь все совсем перевернулось с ног на голову.

Вот так просто? Подарить лучшему другу?

Голова от сегодняшних откровений уже раскалывалась, и совершенно не хотелось разбираться с чужими странными намереньями, бизнесом и всем остальным, о чем парни говорили за столом. Просто хотелось домой.

Лифт прозвонил, оповещая, что мы прибыли, и двери разъехались.

Пропуская меня в квартиру, Север произнес:

— Мне нужно будет вернуться, кое-что обговорить. Рабочие в квартире убрали. Так что поднимайся наверх. Меня не жди. Я буду поздно.

И вдруг захотелось попросить, чтобы он не задерживался, но я сдержалась.

Едва-едва.

АДЕЛЬ

— Это настоящая сказка! — воскликнула Полина и за руку потащила меня в царство Диснея, рождественских елок и шоу. Глядя второй день подряд на ее светящееся лицо, я почему-то впервые за несколько дней почувствовала себя счастливой. Хотя и видела, Антона смущает эта поездка, с его-то любовью все драматизировать и упрямым характером, но ради сестры даже ему пришлось уступить.

Как только мы пересекли ворота парка, нас окутал запах маслянистого попкорна и венских вафель.

— Йо-хо-хо, и бутылка рома! — раздавалось пение, зазывающее на представление с участием корсаров того самого корабля «под черными парусами».