Хроника смертельной осени - Юлия Терехова

– Не только для меня, – улыбнулась Анна уголком губ. – И для Жики. И для Катрин. Не так ли? – она перевела лукавые глаза на подругу. Катрин лениво кивнула.

– Вот как, – посмотрел Сергей на жену. Та не отвела взгляда.

– А тебе он задавал вопросы? – губы Булгакова чуть улыбались, но сам он чувствовал, как их свело от тревоги.

– Конечно, задавал, – Катрин, наконец, тоже изобразила подобие улыбки. – Он вел себя тактично и не позволил ничего…

Она запнулась. Да-а, тактичными вопросы спецагента можно было назвать с очень большой натяжкой. Скорее пронзительными, откровенными, провокационными и отчаянно дерзкими. Да как она могла отвечать на них? Словно морок какой-то напал. Словно спецагент ее загипнотизировал своим мягким низким голосом и светло-карими глазами, излучавшими жадный интерес.

– Он не позволил себе ничего лишнего, – твердо повторила Катрин, – Несколько ничего не значащих вопросов о…

– Кстати, – перебила ее Жики. – Этот молодой человек обещал зайти сегодня часов в шесть, – она мельком взглянула на старинные часы у стены. Массивные стрелки показывали половину пятого. – Может, вы его дождетесь?

– Не стоит, – отказалась Катрин. – У нас мало времени. Завтра вечером мы уезжаем. Хотелось бы побродить по городу. Вчера Серж очень устал после рабочего дня, и нам пришлось рано вернуться в отель.

– Вчера… – протянула Анна, но больше ничего не сказала, а только задумчиво наблюдала за Катрин. Та прямо, без тени смущения посмотрела ей в глаза. Анна чуть изогнула губы в усмешке, так, что кроме Катрин, этого никто больше не заметил.

Но Жики со всей непосредственностью заявила:

– Между прочим, мы тебя вчера ждали к чаю, chérie.

– Простите, Жики, – еле скрывая досаду, ответила Катрин. – По магазинам забегалась. Я уже извинилась. Но простите меня еще раз.

– Это правда, – кивнул Сергей. – Я был свидетелем, как портье отдал ей целый сноп из пакетов. Она даже дотащить его до отеля не смогла – лимузин привез. А почему ты сама с ними не поехала?

– Чтоб я еще и на встречу с тобой опоздала? – тихо сказала Катрин. Так, что ее услышал только муж.

– Лимузин?.. – Анна переглянулась с Жики. – Вот как?

– Grands magasins[62]предоставляют такую услугу, – покраснела Катрин, чувствуя, что еще немного, и она провалится, как шпион на задании.

– Лимузин? – в шоке повторила Жики.

– Я не смогла им толком объяснить, что мне надо, – торопливо заговорила Катрин. – Они решили, что я поеду вместе со своими покупками. И водитель откровенно удивился, когда я выскочила из машины на Риволи.

Анна ничего не ответила, а лишь осуждающе покачала головой. Катрин в ярости отвернулась, дабы скрыть пылающее лицо. Еще один вопрос – и ее песенка спета. Если б она сразу сказала правду, то не запуталась бы в паутине нескончаемой лжи. Но, слава богу, дамы поняли, на какой грани она балансирует, и прекратили ее допрашивать. Катрин покосилась на мужа – уловил ли он, как она вертелась, словно уж на раскаленной сковородке. Но лицо Сергея оставалось непроницаемым. Он поднес к губам чашку с чаем, и никто не заметил, с какой силой он сжимает ее, такую тонкую и хрупкую, в руке…

– О да! – вдруг с воодушевлением воскликнула Изабель. – Это очень удобно! Я обычно еду в Galeries на такси, а потом пользуюсь лимузином de Grands magasins. Правда, предупреждаю заранее, что он мне понадобится, а то можно и без машины остаться – услуга весьма востребована. А вы какой врач? – обратилась она к Булгакову, томно прикрыв большие глаза и понизив грудной певучий голос так, что все за столом прислушались.

– Нейрохирург, – ответил Сергей. И все сменили тему.

Выйдя от Жики, Сергей и Катрин начали спускаться в сторону Больших бульваров. Они не держались за руки, перебрасываясь короткими, незначительными фразами. Так они добрели до бульвара Осман, как раз до того места, где накануне дорогу Катрин преградил роскошный BMW. Чрезвычайно оживленная улица и в обычные будние дни – а сегодня, в субботу, на ней, казалось, не протолкнуться. И в какой-то момент Катрин поняла, что уже не видит мужа, что она одна, и ей стало страшно. Несмотря на то, что город ей был знаком, и по-французски она немного говорила, Катрин в смятении оглядывалась по сторонам. Она искала глазами мужа, и не могла найти, и постепенно ее охватывало жуткое ощущение, что она уже никогда его не найдет, что она навсегда его потеряла, и безысходность и одиночество накрыли ее черной волной.

– Сережа! – истошно закричала она, сжимая в отчаянии кулачки, так, что ногти впились в ладони. – Сережа!

Люди оборачивались на нее с удивлением – средь толпы стояла красивая, изящная, хорошо одетая женщина и кричала, словно она заблудилась в лесу. Вокруг сразу образовалась пустота – прохожие отшатнулись от нее. Слезы уже градом текли по лицу Катрин, и она ничего не видела вокруг…

– Ты чего орешь? – услышала она родной голос и, обернувшись, уткнулась носом в широкую грудь мужа.

Рыдая, она повисла у него на шее, а он, оторопев от удивления, машинально обхватил ее за плечи.

– Прости меня, – он еле разобрал, что она прорыдала ему в куртку. – Я такая дура, прости меня!

Сергей прижал ее к груди:

– Катрин, милая, это ты меня прости. Не знаю, что нашло на меня сегодня. Я тебя обидел. Я не хотел.

Он поцеловал ее в темную макушку, а когда она подняла к нему заплаканное лицо, с облегчением нашел ее губы, которые жадно ему ответили. Так они стояли и целовались около входа в Printemps, мешая покупателям, которые, как нескончаемый поток, вливались внутрь и выливались из огромного магазина.

– Пойдем в Тюильри, – прошептала Катрин. – Я хочу покататься на колесе. Оттуда весь Париж как на ладони…

В прозрачной кабинке они только один раз оторвались друг от друга, когда колесо замедлило ход, а потом вовсе остановилось, и они зависли в самой его высокой точке – удивились, а потом продолжили целоваться, не обращая внимания на простиравшийся внизу прекрасный город. Они были так поглощены друг другом, что Катрин не обратила внимания на вибрацию мобильника в сумке.

Уже позже, вернувшись в отель поздно вечером, радостная и возбужденная, она кинула рассеянный взгляд на экран смартфона и увидела пропущенный вызов. Джош. Она и не подумала перезвонить ему. Зачем? Ради чего ставить под угрозу все, что у нее есть? Она чуть ума не лишилась от страха, что потеряет Сергея. И больше рисковать не станет.

Март 2012 года, одна из европейских столиц

На письменном столе – старая, еще довоенная, фотография, с потрепанными уголками и потемневшая от времени. Он взял старинную лупу на серебряной витой ручке и стал рассматривать мельчайшие детали изображения – изящные изгибы растительного орнамента, исполненные искусной рукой мастера, а в центре – диковинный зверь – единорог, едва угадываемый в затейливых завитках. Жаль, но фото не передавало изысканности цвета этого артефакта – а она стоила внимания. Что же, придется довольствоваться пока тем, что есть.