Гусь Фриц - Сергей Лебедев

Кирилла поражала завораживающая жуть судьбы Мясоедова, сюжета его жизни и смерти: полковник будто был явлен Густаву, Андреасу и Арсению, чтобы те поняли что-то важное о своем будущем.

Мясоедов. Жандарм, пограничник, служивший на границе с Восточной Пруссией. Прекрасно знал немецкий. Был лично представлен императору Вильгельму, охотился в его имении.

Мясоедов. Жуир, донжуан, человек сомнительных нравов.

Мясоедов, пытавшийся организовать пароходство, чтобы возить в Америку эмигрантов, и использовавший для этого свои служебные связи. Коррупционер.

Мясоедов, которого конкуренты – предположительно владельцы другой пароходной компании – при помощи «своих» полицейских ложно обвинили в потворстве контрабандистам и революционерам.

Мясоедов, вследствие этого обвинения со скандалом ушедший из жандармского корпуса, давший на суде, защищаясь, показания, изобличавшие грязные методы полицейской работы, – и тем самым навсегда восстановивший против себя департамент полиции.

Мясоедов, который, будучи в отставке, вошел в доверие к Сухомлинову, в то время командующему войсками Киевского военного округа и генерал-губернатору, и стал его порученцем для сомнительных дел.

Мясоедов, многократно пытавшийся возвратиться на службу, но получавший отказ, – премьер-министр Столыпин помнил о его показаниях против полиции.

Мясоедов, после гибели Столыпина восстановленный Сухомлиновым, уже ставшим военным министром, на службе, прикрепленный к военному министерству в качестве «офицера для особых поручений».

Мясоедов, которого в 1912 году лидер октябристов, авантюрист и бретер, бывший председатель Думы Гучков бездоказательно обвинил в шпионстве – так было нужно для интриги Гучкова, добивавшегося смещения Сухомлинова с поста военного министра.

Мясоедов, преданный своим покровителем и уволенный от службы по навету Гучкова.

Мясоедов, долго добивавшийся, чтобы его призвали в войска, когда началась война. Получивший должность переводчика в разведке. Служивший в штабе несчастливой 10-й армии, которая потерпела страшное поражение от немцев.

Мясоедов, которого поручик Колаковский, сочиняя свои россказни о немецком заговоре, обвинил в предательстве, потому что помнил из газет его фамилию в связи со «шпионским делом», инспирированным Гучковым.

Мясоедов.

Тот, кто был обречен стать козлом отпущения.

На его примере Кирилл выстроил алгоритм: как попадают в жертвы истории; он называл это «мясоедовский архетип».

Кирилл однажды расписал этот алгоритм по пунктам в кафе в Арланде, глядя, как сидят в кафе после смены пограничники и таможенники, как они смотрят на толпу, сортируя, классифицируя ее, каждому приклеивая незримый ярлычок.

– Ты должен быть публичной фигурой, люди должны тебя вспомнить, когда зайдет речь о твоем шпионстве: ах, он и раньше был подозрительным, стоял на скользкой дорожке! Это придает происходящему характер рецидива, служит для публики прямым доказательством вины и вызывает ярость: получается, все давно было известно? Кто же покрывал предателя? Измена! Тут не единичный случай, а система!

– В тебе должны быть аморальные свойства, которые многие знают за собой и потому с большим удовольствием подмечают в других. Взятки, распутство, нетвердость характера, лживость, внебрачные дети, долги, растраты: все, что показывает твою испорченность. Это не является безусловным свидетельством вины, но, опять же, делает ее психологически достоверной.

– У тебя должно быть окружение, которое, будучи предъявлено на всеобщее обозрение, покажется сомнительным. Оно сложилось по рациональным причинам, в силу судьбы, профессии, интересов, но публика увидит – по принципу «Скажи, кто твой друг, и я скажу, кто ты», – что ты человек, не заслуживающий доверия.

– У тебя должен быть могущественный патрон (Сухомлинов), которого можно скомпрометировать, скомпрометировав тебя. И цель такой интриги должна – для интригующих – оправдывать любые средства, их масштаб, цену, их низость, безнравственность.

– У тебя должны быть сильные враги, приобретенные давным-давно, которые теперь действием или бездействием поддержат атаку на тебя (в случае с Мясоедовым это департамент полиции, который он подставил оглашением некоторых данных).

– У тебя должен быть персональный мучитель, Прометеев орел (Гучков), который увидит в твоем деле возможность прославиться, заработать медийный капитал, пропагандировать свои взгляды на ряд общественно-политических проблем.

– На тебя должна давить масса косвенных доказательств, которые, ничего по сути не доказывая и имея свои объяснения, лишь разжигают охотничий инстинкт публики: да загоните вы уже его, что он все петляет и темнит, загоните и убейте!

– У тебя НЕ должно быть возможности адекватно защищать себя: Мясоедова судил военно-полевой суд, и у судей был приказ отправить его на виселицу.

– Ты должен до дна исчерпать лимит житейских удач, стать объектом инфернальной иронии. Все должно оборачиваться против тебя: все люди, вещи, обстоятельства. Это как бы обратная сторона твоего злодейства: дьявольщина улетучилась, ее покровы рассеялись, и факты, ранее принужденные дьявольской волей служить тебе, теперь тебя обличают.

– Обвинение не должно быть началом твоих злоключений. Ты уже должен увязнуть в серьезных проблемах: личных, финансовых, общественных; быть глубоко растерян, разочарован, обессилен; должен потратить некие «спасательные круги», которые пригодились бы позднее.

– Ты не должен быть бойцом по характеру. Не слизень, но и не боец. И ты не должен быть привлекательным. Может быть, ты талантливый, одаренный (коллеги давали хорошие отзывы о Мясоедове как о разведчике), но – НЕ яркий, обаятельный, внушающий инстинктивную симпатию.

– В твоем деле должна быть какая-то конкретика, настоящая или выдуманная. Мясоедов служит в штабе 10-й армии – и она разгромлена! А у него найдены документы, описывающие диспозиции войск (хотя он и должен их иметь как офицер разведки).

– В обществе, переживающем спад патриотических восторгов, разочарованном неудачами, страшными поражениями, которые кажутся необъяснимыми, уже должен начаться иррациональный поиск изменников, предателей.

Если все это сложить вместе, смертельный результат неизбежен.

Кирилл записал эти строки на оборотной стороне распечатки электронных билетов. Это был эталон, линза, сквозь которую Кирилл смотрел на биографии Швердтов, узнавая в них фрагменты смертельного, мясоедовского узора судьбы, тусклые звенья рока, вплетенные в цепь обыденных событий. Только на себя он не обращал этот окуляр – отчасти из уверенности, что его судьба ничтожна и в этом смысле застрахована от высоких несчастий, отчасти потому, что в глубине души боялся увидеть, узнать в своей жизни те же страшные тусклые звенья.

* * *

Немецкий заговор.

Шпионство.

О них писали все газеты, о них шептались солдаты. Почти все будущие советские генералы и маршалы служили в Первую Мировую рядовыми, унтерами, ротмистрами, думал Кирилл. Значит, все они «знали», что немецкие колонисты портят лошадей, подают сигналы неприятелю. По всей стране запретили преподавание на немецком, все газеты шельмовали немцев, люди были свидетелями выселения немецких подданных в Сибирь, ограбления и расхищения их имуществ; над Швердтами вставала тень их будущего, но Густав и Андреас думали, что это тень лишь ближайшего будущего, а дальше наступит свет.