Карты на столе - Агата Кристи

– Это было бы бесполезно, мадам.

– Что вы хотите этим сказать, мсье Пуаро?

– Буду совершенно откровенен, мадам. Я с самого началапонял, что из четырех лиц, находившихся в тот вечер в комнате мистера Шайтаны,у одного были наилучшие мозги, самая холодная, логически мыслящая голова. Увас, мадам. Если бы надо было побиться об заклад, что кто-то из вас четверыхзадумал убийство, совершит его и выйдет сухим из воды, я бы сделал ставку навас, мадам.

Миссис Лорример подняла брови.

– Предполагается, что я должна почувствовать себяпольщенной? – сухо спросила она.

Пуаро продолжал, не обращая внимания на ее реплику:

– Для того чтобы преступление было успешным, обычнонеобходимо заранее тщательно обдумать все его детали, должны быть учтенывсевозможные непредвиденные обстоятельства. Должно быть точно расписано время.Досконально продуманы все детали. Доктор Робертс мог бы сделать все кое-как, вспешке и с излишней самоуверенностью; майор Деспард, очевидно, был бы чересчуросмотрителен, чтобы совершить преступление; мисс Мередит могла бы потерятьголову и выдать себя. Вы, мадам, не допустили бы ничего подобного. Вы бы действовалихладнокровно и решительно. Вы могли бы быть достаточно сильно одержимыбезрассудной идеей, но вы не из тех женщин, что теряют голову.

Мисисс Лорример сидела молча, странная улыбка играла на еегубах. Наконец она изрекла:

– Так вот какого вы мнения обо мне, мсье Пуаро. Значит, ятакая женщина, которая может совершить идеальное убийство.

– По крайней мере, вы столь любезны, что не обижаетесь затакую гипотезу.

– Я нахожу ее очень интересной. Значит, по-вашему, яединственный человек, кто мог успешно убить Шайтану?

– Есть, правда, одна несуразность, мадам.

– В самом деле? Поделитесь со мной.

– Вы, может быть, обратили внимание, что я только что сказалпримерно такую фразу: «Для того чтобы преступление было успешным, обычнонеобходимо заранее тщательно продумать каждую деталь». «Обычно» – вот слово, накоторое я хотел бы обратить ваше внимание. И это потому, что существует ещеодин вид успешного преступления. Не случалось ли вам сказать кому-нибудь вдруг:«Возьми камень, посмотрим, попадешь ты вон в то дерево», и человек, повинуясь,быстро, не раздумывая, бросает и, на удивление вам, попадает в это дерево? Нокогда ему приходится повторить бросок, попасть так просто не удается, потомучто он начинает думать: «Сильно – не сильно, немного правее – левее». В первомслучае было почти бессознательное действие. Мышцы повиновались мозгу, какповинуются мышцы животного. Eh bien,[125] мадам, существует такой типпреступления – преступление, совершаемое под влиянием момента, некоеговдохновения, озарения, оно не оставляет времени на раздумье. Именно такоепреступление и стало причиной гибели мистера Шайтаны. Внезапная жесткаянеобходимость, озарение, мгновенная реакция. – Пуаро покачал головой. – А это,мадам, не ваш тип преступления, отнюдь не ваш. Если бы вы убили мистераШайтану, это было бы заранее продуманным преступлением.

– Понимаю. – Она слегка помахивала перед лицом рукой,отгоняя жар пламени, полыхавшего в камине. – Несомненно, преступление не былозаранее продумано. Так что, значит, я не могла убить его, э-э, так ведь, мсьеПуаро?

Пуаро поклонился.

– Совершенно верно, мадам.

– И все же… – она наклонилась вперед, рука ее замерла ввоздухе, – все же Шайтану убила я, мсье Пуаро.

Наступила пауза, очень длинная пауза.

В комнате собрались сумерки. Весело прыгали по стенам бликипламени от камина.

Миссис Лорример и Пуаро не смотрели друг на друга,предпочитая смотреть на огонь. Казалось, само время остановилось.

Потом Эркюль Пуаро вздохнул и пошевелился.

– Так вот что, все это время… Почему вы убили его, мадам?

– Я думаю, вы знаете почему, мсье Пуаро.

– Потому что он знал что-то о вас. Что-то, что произошлодавно?

– Да.

– А это «что-то» еще одна смерть, мадам?

Она кивнула.

– Зачем вы мне это говорите? Что побудило вас послать замной?

– Вы как-то мне сказали, что когда-нибудь я все равно этосделаю.

– Да. То есть я надеялся… я знал, мадам, что есть толькоодин способ узнать правду, поскольку дело касается вас, – ваша личная добраяволя. Если бы вы не хотели говорить, вы бы и не сказали, и вы бы никогда несдались. Но я считал, что все-таки не исключена возможность… возможность, чтовы сами пожелаете заговорить.

Миссис Лорример кивнула.

– Ваше предвидение делает вам честь… усталость, одиночество…– Ее голос замер.

– Поэтому так и произошло? Да, понимаю, может быть…

– Одна, совсем одна, – сказала миссис Лорример. – Никто незнает, каково это – жить с сознанием того, что тобой совершено. Это можетпонять только тот, кто сам испытал нечто подобное.

– Это неуместно, мадам, но позвольте мне выразить своесочувствие?

Она слегка наклонила голову:

– Спасибо, мсье Пуаро.

Наступила еще одна пауза. Потом Пуаро снова заговорил, ноуже несколько живее:

– Правильно я понял, мадам, что вы восприняли слова мистераШайтаны, сказанные за обедом, как прямую угрозу для вас?

Она кивнула.

– Я сразу поняла, что его разговор предназначался для вполнеконкретного человека. Этим человеком была я. Фраза о том, что яд – это женскоеоружие, предназначалась мне. Он знал. Я уже заподозрила это раньше. Онпревращал всякий разговор со мной в определенное испытание, и я видела, как егоглаза следят за моей реакцией. И в них была какая-то жуткая осведомленность. Ав тот вечер я уже была абсолютно уверена.

– Вы были также уверены и в его намерениях?

– Маловероятно, что присутствие инспектора Баттла и вашебыло случайностью, – сухо сказала она. – Я подумала, что Шайтана собираетсяпродемонстрировать вам обоим свои способности, свое открытие, ведь он открылнечто такое, о чем никто даже не догадывался.

– И когда же вы решились действовать, мадам?

– Трудно в точности вспомнить, когда мне это пришло вголову, – сказала она. – Я обратила внимание на кинжал еще перед тем, как селиза стол. Когда мы вернулись в гостиную, я подобрала его и спрятала у себя. Яуверена, что никто не видел, как я это сделала.