«Химия и жизнь». Фантастика и детектив. 1985-1994 - Борис Гедальевич Штерн

Блондинка, обретя сознание, даже не сумела подобрать нужного слова, а утром лишь искательно заглядывала Холодову в глаза.

Молчал и Холодов. Его терзал страх перед расплатой. А в том, что за такие ощущения расплата будет немыслимой, он не сомневался. Но минуло десять минут, полчаса, ночь, сутки — и ничего не происходило. И постепенно Холодов успокоился. Между прочим — зря.

В один из вечеров он был приглашен на «парти», где собиралась столичная молодежь. Поскольку от разговоров Холодова уже тошнило, он забрел в интимно освещенную комнату, где не разговаривали, а танцевали. Собственно, это были не танцы, а скорее, «обниманцы».

Холодов, автоматически оценив сидящих дев, выбрал одну посимпатичнее и только раскрыл рот, как вдруг с ужасом увидел, что брюки его сами собой расстегнулиоь и оттуда вырвался фейерверк зеленых, синих и красных звезд, которые сложились в воздухе в четкую надпись: «ПРИГЛАШАЮ НА ТАНЕЦ». Затем все померкло, и Холодов стал застегивать брюки на глазах у изумленной публики — он даже не сообразил, что лучше бы выйти из комнаты.

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Добравшись до дома, Холодов повалился на кровать и заплакал. Хотелось умереть. В голове вертелось: «…в березовом веселиться, в сосновом молиться, в еловом удавиться».

Утро вечера мудренее, поэтому, проснувшись, он ощутил, что все не так уж плохо. Во-первых, дело можно представить как некий заграничный фокус. А потом, ну что такого? Да мне цены не будет, если пойдет слух, что я такой зажигательный мужчина. И если все последствия ограничатся подобными кунштюками… Холодов повеселел.

Еще больше он повеселел, когда ему позвонила вчерашняя дева, та, что посимпатичнее, и стала напрашиваться в гости.

Короче, в этот вечер Холодов нажал кнопку почти сразу и блаженствовал минут двадцать, не особо заботясь о последствиях. А зря. Последствия были столь плачевны, что у автора нет слов, чтобы их описать. Холодов чудом не угодил в психушку. Вызванные перепуганной гостьей друзья возились с ним всю ночь.

Следующее утро, хотя и мудренее вечера, было весьма мрачным. Как специалист. Холодов четко понял, что пропал. Отказаться от наркотика он не в силах, но не в силах и переносить последствия. Рвануть за границу? Куплю дом, найму прислугу, которая ничему не удивляется… Нет, Не выйдет. Если сказано: будут последствия, значит, будут, как не крути.

Он просидел весь день, напряженно думая. И уже ночью вдруг понял, что надо сделать. С трясущимися от нетерпения руками Холодов бросился на кухню — искать валявшуюся где-то в шкафу изоленту.

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Мистер Эвил сидел за портативным компьютером, напевая по привычке что-то английское. На экране появилось изображение Холодова, который — лихорадочно обматывал приборчик липкой лентой и разговаривал сам с собой.

— …Если на кнопку жать без перерыва, то на расплату просто не останется времени.

— На этом свете, — добавил мистер Эвил и от удовольствия пристукнул копытом.

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Рисунок Е. Телищева

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

№ 5

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Вадим Кирпичев

Одна инструкция и пять лопат

До звездолета оставалось с версту, когда наш уазик влетел в яму. Поглядев на колесо, торчащее под углом в 45 градусов, и высказав все, что принято в таких случаях, мы побежали разбитой дорогой. Далее — заросшим полем. Громада трехкилометрового космического корабля, черной тучей заслонявшая солнце, висела над головой.

— Пусть отловят снежного человека! — кричал на бегу наш ветеринар. — Да, чуть не забыл, загадка тунгусского метеорита!

— Ты что! Тратить желания на такую чепуху! А загадка лох-несского чудовища? И этих, как их… баальбабских камней. Заодно пусть дадут единую теорию поля! — агроном аж сиял в восхищении от собственного интеллекта.

Всех перекрывал бас Митрича:

— Будет вам с пустякамиї Пусть лучше нам под пруд котлован выроют! Что? Сверхцивилизация? Тогда два котлована!

Экономя дыхание, я с сожалением поглядывал на своих молодых товарищей. Котлован, Несси, единая теория поля — это же надо так мелко мыслить. Я, только я знал, чего надо просить у гостей со звезд. Если не опоздаем.

Я как раз отпросился на три дня с работы, чтобы написать трактат «Как нам обустроить родной Цюрюпинск» и, если успею, починить крышу, когда с воплем: «Дядя Егор! Пришельцы», ко мне вломился Сенька, шалапут-племянничек.

Я давно это предсказывал, и вот, случилось, подумал я, отрываясь от трактата. И прямо с крыльца увидел парящую над полями черную тушу. Кстати, что бы вы предприняли в этой ситуации? У меня сомнений не было: надо организовать комитет. Ну, с председателем все ясно. Надев шляпу и на ходу повязывая галстук, я соображал — кого еще включить? Сенька, захлебываясь, рассказывал, как чудище до невозможности тихо продавило облака и как, обнявшись словно перед смертью, они с женой стонали в стогу. Интересно, с чьей? Сенька-то холостяк. В дальнейшем, по его словам, жена, прихватив платье, убежала, зато появился гигантский стальной паук, нездешним голосом предложивший к десяти часам представить ему три людских желания.

Ветеринара мы выудили прямо из заводи, где он неделю дожидался сома, ушедшего от него в прошлом году. С агрономом было трудней. Тот разливал по бутылкам ночную продукцию и ясностью мысли не блистал, норовил поднести Сеньке стаканчик, до слез расхохотался, заметив мою шляпу, обижался на спешку, пока я не задрал его башку к небесам.

Митрич, слава Богу, был дома. Околачивая пенек вяленым лещом, пятый представитель нашенского истеблишмента смачно попивал пиво.

Вся остальная деревня высыпала за калитки, когда мы пропылили в поля.

Три желания… Лекарство от всех болезней, методы генной инженерии, термояд, секреты телепатии и левитации, доказательство теоремы Ферма, безвредный наркотик, фотонный движок, средство от облысения, фотокарточку Бога… Наши мужики хотели всего.

Когда мы вбежали в световое пятно под кораблем, до десяти оставалось всего две минуты.

— Смирно! — скомандовал я. После чего точно и кратко доложил членам комиссии, в чем на самом деле нуждается человечество.

Что тут началось! Визги, хватанье за грудки, неприличные жесты, улюлюканье. В общем, демократия. Унижаться до объяснений не в моих привычках. Я только приоткрыл тайники русской устной речи, известные лишь бывшим ротным старшинам.

— Вот он, я же говорил! — запрыгал Сенька, тыча пальцем в небеса. Оттуда к нам опускался стальной робот-паук, смахивающий на букву «Ж». У меня было все готово. Недрогнувшей рукой я вручил космическому посланцу написанный на листке ученической тетради заказ россиян:

«1. Все для