Ключ разумения - Александр Жарков

– А невеста-то вон она, в гробу едет, – сообщил им смутно напоминавший их Алекса смуглый бородатый возмужавший Гистрион. – Одного прошу: позвольте похоронить её в нашем родовом склепе… – И повалился в траву, и зарыдал. И приказал король, и поставили гроб слуги на погребальный катафалк, и повезли в родовой склеп. А принца подняли и повели отдохнуть в родные пенаты, и отложили похороны на время, когда придёт он в себя, и подготовят всё, что нужно, всё, что требуют старинные обряды. Как убитый, проспал Алекс сутки, и вторые, а на третьи, едва забрезжил свет, проснулся принц в тревоге, и, сняв со стены меч, пошёл в склеп.

Что же встревожило Гистриона, или уж Алекса – не знаю, как теперь называть. Во сне услыхал он голос, но чей он – мужской или женский – не понять. Пока он шёл в склеп, в мозгах беспрестанно повторялось, как новосочиняемая песня: «…в гробу не Кэт, в гробу не Кэт». «В гробу не Кэт, – сказал он вполголоса у входа в подземелье. – А кто же?!» Стражник у входа в склеп мирно спал. Алекс спустился по ступеням, и сразу увидел знакомый изумрудный гроб, он стоял на погребальном постаменте и был обложен живыми цветами. Но в самом гробу… в жёлтом платье… да, нет, света двух факелов достаточно, чтобы увидеть ясно: это Кэт. Обманул голос! Он стал смотреть внимательнее: а где оспинка на лбу? Её нет! Как же он раньше этого не заметил! И вдруг у покойницы стали расти усы, жидкая бородёнка, стал удлиняться нос, а платье превратилось в камзол чёрного цвета, хрустальная крышка поднялась и разлетелась на куски. Из гроба поднялся, сверкая нахальными чёрными глазками, и захохотал…

– Чал-тык… – прошептал Алекс.

– Тыл-чек, – будто передразнивая его, сказал Тылчек, – всего лишь его двойник Тылчек. Мне надо было дождаться, когда тебя коронуют, чтоб ты никогда не пустился на поиски Кэт. У тебя ведь появится много обязанностей, и наверняка тебя женят: король без королевы – у вас не принято. Надо было всего этого дождаться, но мне… захотелось почесаться – представь, просто почесаться, ха-ха-ха – и пошёл необратимый процесс в обратную сторону.

– На поиски Кэт? – переспросил Гистрион. – Так значит, она жива! И ты знаешь, где она!

– Тьфу! Проговорился! И достанется мне от хозяина на орехи! – пробормотал Тылчек. – Ну ладно, я полетел!

– Стоять! – закричал Гистрион, и не узнал своего голоса. Он выхватил меч и принялся рубить Тылчека. Но тот раздваивался, расстраивался, расчетверялся, и никак нельзя было угадать, где настоящий. Тогда Алекс бросил меч и выхватил один из осиновых колов, торчащих в особой отгородке. Как известно, ничто так не помогает усмирить восставшего из гроба колдуна, как вонзить ему в сердце осиновый кол. (Наличие этих кольев в семейном склепе подтверждало, что и в кевалимском роду водились ведьмаки!)

И как только Гистрион выхватил кол, все призрачные облики Тылчека пропали, остался один, настоящий.

– Убери, убери, – завизжал он. – Кэт жива, но где она, – не знаю, честно, не знаю! Убери, эта пика меня притягивает, улететь не могу!

– Убью! – заревел вне себя Гистрион, – где Кэт?!

– Птичка, птичка-невеличка, над водой летает, зовёт-рыдает… – от страха переходя с тонкого голоса на толстый, вопил Тылчек:

И тут кол, как будто оживший, почти самостоятельно приколол висящего в воздухе колдуна к какому-то памятнику…

– Уя! – заплакал Тылчек. – Мамулечки, как больно! – Гроб рассыпался, памятник стал трястись, будто желая сбросить с себя нечистую силу.

– Люди… – просипел внезапно потерявший голос принц, – на помощь…

Но силы уже покидали его: всё вычерпал гнусный двойник. Он увидел, как Тылчек превращается в золу безо всякого огня – невыносимая вонь и дым наполнили склеп. Алекс встал на четвереньки и пополз по ступенькам наверх к выходу, и, глотнув свежего утреннего воздуха, потерял сознание. А к склепу, из которого валил чёрный вонючий дым. уже бежали стражники с алебардами.… Более полугода проболел Алекс, находясь почти в полном молчании и бесчувствии ко всему…

…Фургон бродячих артистов имени клоуна Августа катил по Середневековью. Это была та самая труппа, в которой когда-то подвизался знаменитый канатоходец Тибул. Та, да не совсем. Клоуна Августа уже не было в живых, Тибула не было в труппе – он руководил государством, а душою и сердцем небольшого передвижного театрика были Суок и её почти что муж, бывший наследник Тутти. Теперь его звали Ревтут, то есть революционный Тутти. Но не только в жилах Тутти текла королевская кровь (впрочем, сейчас это было под сомнением), сзади фургона сидел, смотрел на убегающую дорогу и заходящее солнце и наигрывал на лютне ещё один наследник: наш знакомый принц Алекс-Гистрион.

Вторично убежал он из родного замка и от собственной короны, чтобы отыскать свою незабываемую Кэт, живую, или мёртвую. Уже несколько месяцев колесил он со знаменитой девакской труппой по городам и весям Середневековья (это были гастроли), в надежде обрести где-нибудь свою принцессу. Жадно везде он расспрашивал всех о ней, но никто о такой не слыхал. Хотел было он опять направиться в замок обманувшего его Чалтыка, но, во-первых, услышал, что по Южным горам прогремел гнев Единого Неведомого Бога, и замки многих колдунов разрушены страшными землятрясениями, проехать туда невозможно, а во-вторых, в ушах его засели завывания Тылчека: «Жива твоя Кэт, но у нас её нет!» А может, и врал двойник колдуна… а пока Гистрион ехал и напевал грустную песню о потерянной любимой.

А может читателю интересно, как он попал в эту труппу?

…Ускакав из дома, в размышлениях о том, куда же ему коня править, остановился принц на своём случайном «Эй», (так он за незнанием имени называл животное, на котором бежал из родного замка), остановился у какой-то железной двери в кружном холме и вспомнил, что это дверь в Деваку. И подумал, что если он не мог девчушку найти, то как ему найти пичужку? А может, в Деваке? А может, не в Деваке. Дед и бабка внушили ему, что все люди живут под приглядом Единого Неведомого Бога, и, если кому суждено быть вместе, то они обязательно будут. И он решил предать всё в Божью волю. И тут железная дверь раздвинулась так, что превратилась в ворота. И выехал из Деваки с шумом и смехом крытый фургон с красным транспарантом, исписанным белыми буквами: «Да здравствует мировая революция!», причём на середневековых наречиях. И ещё «Ревбалаган имени клоуна Августа». И разные весёлые цирковые картинки.

– Я считаю, это очень правильно, что теантр революционный, мы должны развезти революцию по всему свету! – говорил на пороге нетвёрдо стоящий на ногах рыжеволосый гигант.

– Мы тоже так считаем, товарищ Просперо, – отвечала миловидная девчушка небольшого роста. – Мы должны разжечь пожар революции в Середневековье!

– А я считаю: не должны, а обязательно разожжём! – добавил Тутти.

– Молодец, товарищ Ревтут, – заплетающимся языком проговорил Просперо, – вот Суок: учись! Ну, давайте прощаться! – и гигант по братски, то есть крепко прижал к себе девушку и впился в её губы до такой степени по-товарищески, что молодой человек уже очевидно для всех стал нервничать, краснеть и бледнеть. Наконец президент отлип от Суок, за руку простился с Тутти и прочими и охрана помогла ему не упасть, ибо он качался уже очень сильно. И ворота в Деваку за ним задвинулись.