Ключ разумения - Александр Жарков

– Вот так-то: собираемся делить незахваченный трон, – он почему-то вдруг решил, что Тибул тоже не прочь покоролевствовать в одиночку. – Делим трон, а как бы самих в плен не захватили. Но куда и зачем исчез этот усатый ребёнок, играющий в справедливого мстителя? Может, ещё кого-то освобождает?

– А может, ему не понравились наши разговоры? – предположил Тибул.

– Я наблюдала за ним, – сказала Метью. – Он не подслушивал, а спал.

– А может, он просто вышел, а мы не заметили, – сморозил карлик, хотя тоже лично видел, как Гортан исчез.

– Сидите пока тут. А если он появится, найдёшь меня там, – сказал Ангор Пупсу, ткнув пальцем вверх. И выбежал из залы.

Я упоминал, что Ангора Антаки вела по жизни его интуиция. Слово умное, учёное, а что это на самом деле такое, интуиция, я объяснить не берусь. Скажем проще: нюх, чутьё. Оно его ещё не подводило. И сейчас он, почти не давая себе отчёта, делал то единственное, что и надо было делать А надо было… спать. Вообще-то он обладал замечательным свойством расслабиться и заснуть, когда и где угодно, стоило только замереть на месте: мысли тут же прекращали бег и он проваливался в сон. А сейчас он к тому же и устал. День получился длинный: охота ранним утром, гроза, появление Тибула, захребетная встреча с Гортаном, разгром рыцарей, предатель Пупс, Младшой и его смерть, и претендент на трон Колобриоль, и исчезновение Гортана, и жизнь под угрозой смерти или плена – вот какой длинный день. Раздватрис смачно зевнул, глаза слипались. Быстро надвигалась тьма осеннего вечера, спальня была под самой крышей, по которой оглушительно застучал дождь, что всегда очень нравилось Раздватрису. Не дойдя до кровати, Ангор опустился на шкуру белого медведя прямо в объятия Морфея. Кровавое пятно красной рубахи на белом – красиво!

И едва он заснул, как очутился на Сочинённом острове. Знакомый туман окутал его. И опять, как и в случае с Гортаном, Ангор почувствовал, что это не во сне происходит, а наяву, он даже ущипнул себя, как в детстве, и понял, что не спит. Если б сейчас Пупс вошёл в спальню, он бы его тела не обнаружил.

Туман временами рассеивался, и Ангор видел всё то же, что когда-то Метьеру показали: и Погружённого в воду, и Великого зверолюба, и Заглянувшего за край. И всё время не покидало его ясное сознание того, что он этих людей, или как их назвать? – не просто встречал, а что с ними как-то связан, и очень крепко, но что это было в какой-то другой жизни. А потом он увидел со спины Читающего толстую книгу, и не понял, а именно вспомнил, что этот из них самый главный, и – ну просто руки зачесались всадить ему в чёрную спину нож! Тут же и нож с о ч и н и л с я в руке. «Это произойдёт, но не сейчас», – подумал Ангор, и Книгочея заволокло туманом, и нож исчез. А из тумана появилась девушка в белом, а рядышком за кустами – Гортан!..

Ах, не всегда Чёрный Гортан был народным мстителем, иногда он становился влюблённым! До забвения всех своих обязанностей. И безнадёжно влюблённым, конечно – так жалостливей. Это был его отдых от боёв. Он сочинил себе девочку, или молодую деву – уж не знаю: лицо у неё было детское. Она была в строгом белом платье с длинным шлейфом и с белой розой в руке. А на голове белая двурогая высокая шляпа, как носят в Середневековье. Чёрному Гортану очень нравился красный цвет, и он бы хотел, чтоб девушка выходила в красном. Он упорно сочинял красный, а она упорно выходила в белом, и это его не раздражало, а умиляло. Шлейф дамы держал серебряный паж, а иногда почему-то лохматый кот Баюн, стоящий на задних лапах – тоже большой сочинитель. Девочка обычно стояла с розой в руке и печально смотрела вдаль, и слёзки капали из её огромных то синих, то карих очей – насчёт цвета Гортан ещё не сочинил окончательно: ему нравились и те, и эти. (И она не возражала, чтобы было то так, то сяк.) А сам он обычно прятался за яркими зелёными кустами с розовыми розами и влюблено смотрел на неё. И ему было так хорошо, что он даже познакомиться не пытался. Лишь однажды немного отвлёкся, и вроде бы услыхал, как бы ветром донесённые, как бы ею произнесённые слова: «Вы своим взглядом во мне дырку проделаете, староватенький мальчик». Но, кажется, это всё-таки произнёс кот Баюн, шалунишка!

В этот раз Гортан подзадержался у своей прекрасной дамы – слишком долго и внимательно смотрел на слезу, выкатившуюся из её левого – ох, голубого-голубого глаза – и слишком долго ждал, когда та упадёт на поросшую золотыми цветами травку, а она всё не падала и не падала… И тут кто-то посмел толкнуть его в бок!

Он изумлённо обернулся:

– Вы?!

– Я же обещал, что буду вашим напоминальщиком. Вперёд, по коням! Нас ждёт занятая врагом, залитая слезами и кровью Девака! – немного с пафосом произнёс Ангор. – Ну, громко: «По ко-ням!»

…В чёрной осенней ночи наперекор свистящему ветру скакали по дороге чёрные всадники на чёрных лошадях. Неслись, почти не касаясь земли. На глазах у лошадей и гортанцев были специальные очки для ночного виденья, которые светились в темноте для красоты и устрашения – то есть одни очки летели над дорогой в ночи! Всадники неслись, как всегда, в развивающихся от скорости бурках, с саблями наголо, но сегодня на поясах у них висело по ружу, какие видел Гортан у Ангора. Небольшие два отряда конных и пеших рыцарей, двигавшиеся навстречу к рудникам и долине, были сметены с пути, порубаны и постреляны за минуты.

А сам Гортан сидел на Сочинённом острове в какой-то халупе – он, как истинный воин, не любил роскоши и комфорта – и наблюдал на серой стене, как на экране, движения своих войск и направлял их. Вообще, он любил быть внутри событий и боёв, но сейчас воля его была немного ослаблена встречей с Феей – так он называл свою девочку. Ангор сидел рядом, и то и дело направлял его мысль в нужное русло, и чувствовал, что начинает уставать и раздражаться… За окнами была осенняя мокрая тьма, а на экране – прекрасная дневная видимость, войска летели, как бешеные птицы, и вскоре на стене показались ворота Дворцового толстяковского парка…

Принц Алекс, бывший Гистрион, сидел в одной из башен своего кеволимского замка, подперев голову рукою, смотрел в окно на древние, полные драгоценных руд горы и совершенно не знал, что предпринять. Полгода пролежал он в какой-то непонятной болезни. Потрясённый случившимися событиями организм едва выжил. Но – по порядку.

…– Как вас представить? – спросил при въезде в замок молодой и строгий стражник, с насмешкой глядя на потёртые ботфорты и истрёпанное платье Гистриона, а старый всё вглядывался в его лицо.

– Объяви, принц Алекс домой вернулся. С невестой, – тихо добавил он и грустно усмехнулся.

– Ваше Высочество! – вдруг зарыдал старый рыцарь и пал ему в ноги. – Простите старого козла, что не узнал вас сразу. Подымай решётку, дурында! – обратился он к молодому. – Что стоишь?! Принц Алекс вернулся, с невестой, вишь. А где ж молодая-то, Ваше Высочество?

– Принц с невестой приехали! – катилось уже по двору.

А и дед и бабка стояли уже у ворот. Ещё крепкие старички: король и королева. Они ещё час назад высмотрели карету и повозку в военную трубу короля из высоких башен замка – не часто ездили к ним гости, – и защемило сердце у обоих. Известно: муж и жена одна… одно целое. А когда услыхали про невесту…