Сеятель снов - София Юэл

* * *

Вернувшись в мотель, Натаниэль бросил пакет с бутылкой на незаправленную постель. В этом мотеле он жил уже месяцев девять. Когда Кэролайн покончила с собой, он почти сразу ушёл из дома, оставив все дела по продаже риэлтору. С собой он взял всего один чемодан. Вещи Кэролайн он велел отослать её сестре в Ноттингем, не все, конечно, только самое ценное. Вещи Итана отдал Армии спасения. Помимо одежды он забрал с собой всего одну вещь – осколок от фарфоровой чашки небесно-синего цвета. Этот осколок он сохранил не просто так, со стороны могло показаться, что это всего лишь мусор, но для Натаниэля эта частица была целой историей, напоминанием, как однажды он обрёл самое дорогое в жизни и о том, что он потерял.

Открыв ящик прикроватной тумбочки, он увидел его – синий осколок размером не больше ладошки младенца лежал на своём месте и поблёскивал в тусклом свете настольной лампы. Натаниэль взял его и начал рассматривать, словно видел впервые. История осколка заполнила его мысли. Сегодня он разрешит себе вспомнить. В другие дни Натаниэль не позволял себе этой роскоши, он упивался дешёвым пойлом, занимал себя бессмысленными делами, проваливался в странные сны, пичкал себя таблетками, которые покупал у одного наркомана этажом выше.

Осколок, чашка… Они только-только купили дом – небольшой, но уютный, с красивым двориком, где стояла увитая виноградом беседка в окружении цветов. Был конец мая и дворик выглядел восхитительно, словно только что сошёл со страниц «Таинственного сада». Кэролайн сияла от счастья, но маленький Итан – нет.

‒ Он отойдёт, ‒ уверяла Натаниэля Кэролайн, разбирая коробки с вещами и протирая их от пыли влажной салфеткой, ‒ дай ему время, ведь он ещё ничего не забыл.

‒ Времени у нас предостаточно, ‒ сказал Натаниэль и побежал к ней, перепрыгивая через горы коробок, разбросанных по полу, зацепился ногой за одну из них и с грохотом рухнул на пол. Кэролайн захохотала.

‒ Зачем же вы понеслись во весь опор, мистер Гейт? ‒ спросила она с наигранно серьёзным лицом, ‒ ведь вы уже не мальчик, в конце-то концов.

‒ Да вот, хотел мужественно к тебе подбежать, рыцарски преодолев все препятствия на своём пути, поднять на руки и закружить, как в твоих чёрно-белых фильмах.

Он знал, что Кэролайн любит чёрно-белые фильмы, да и сама она была похожа на Вивьен Ли – тонкая, изящная, с матовой кожей и густыми тёмными волосами; большие синие глаза, лукавый изгиб бровей, нежные черты – она словно сошла с экрана старого фильма про галантных мужчин и прекрасных женщин.

‒ Ладно, попытка номер два!

И он взял её на руки и закружил в гостиной их нового дома. Её глаза искрились счастьем и доверием, абсолютным доверием к нему, а ведь для неё было так трудно вновь довериться мужчине. Окно было приоткрыто, и заваленная коробками комната, посреди которой высокий мужчина держал на руках изящную женщину, наполнилась ароматами цветов. Теперь это их дом, где они будут очень счастливы. И они были счастливы.

Бывший муж Кэролайн избивал её и Итана на протяжении шести лет. Шесть лет ада и беспросветной жизни с ублюдком, для которого ударить кого-то всё равно, что выпить банку пива. Соседи, знакомые и коллеги догадывались, что Чарли поколачивает жену, но улыбались и делали вид, что ничего не замечают. Чарли Ходжез считался славным парнем и душой компании. Обаятельный, открытый, с чувством юмора и глазами бассет-хаунда, он мог за пару минут расположить к себе почти любого. Или любую. На людях, как это и бывает, он вёл себя дружелюбно, а дома превращался в сволочь и садиста. Когда Итану был всего год, он швырнул его через всю комнату, как куклу, просто так, в порыве безудержной ярости, которая настигала его часто и внезапно. Кэролайн поймала ребёнка, но сама поплатилась за чудесное спасение сломанной ногой и разбитой головой, ей наложили двадцать четыре шва. Она ушла от Чарли, забрав Итана. Месяц Кэролайн прожила у сестры в Ноттингеме, но Чарли явился за ней и пригрозил, что отсудит у неё сына и лишит её родительских прав, если она не вернётся домой в Карлайл. Лишить её ребёнка он грозился регулярно и вполне способен был попытаться действительно сделать это. Отец, брат и свояк Чарли Ходжеза были людьми весьма и весьма влиятельными. Отец – уважаемый судья в Лондоне, брат – член палаты лордов в парламенте, свояк – известный на всю Англию адвокат. Сам же Чарли не обладал почти никакими талантами, кроме как нравиться людям и быстро цеплять девушек, а этого, как ни крути, недостаточно, чтобы слыть успешным человеком. Он работал простым клерком в небольшой юридической фирме, в основном консультировал клиентов по поводу сделок с недвижимостью, иногда принимал участие в судебных спорах, некоторые дела он выигрывал, но чаще проигрывал. В своих неудачах Чарли всегда винил других. Себя – ни в коем случае. Ведь он был на высоте, просто его окружали идиоты, сраные гомики, вонючие бюрократы, но сам-то он парень что надо. Бездарность в одарённой семье, неудачник на работе, полнейшая серость в жизни – Чарли Ходжез был переполнен комплексами, ненавистью и презрением. И все это он выливал на Кэролайн и маленького сына. Она уходила от него бессчётное количество раз, часто ночевала с Итаном в отеле или ездила к сестре в Ноттингем, но он всегда возвращал её обратно угрозой, силой или шантажом. Как бы ни любил её Натаниэль, он всегда понимал, что Кэролайн была слабой, уязвимой, ранимой и до смерти запуганной женщиной, без тени и намёка на какой бы то ни было отпор.

Они встретились случайно, когда он был проездом в Карлайле с лекцией о постмодернистской литературе для местного университета. В то время он жил в Париже, преподавал литературу и филологию в Сорбонне, недавно получил докторскую степень и был уважаемым человеком. Мальчик из трущоб – неблагополучная семья, криминальное прошлое, – Натаниэлю было за что себя уважать. В отличие от своих подельников он смог вырваться из дерьма, получить образование, стать человеком. Вместо того, чтобы тратить награбленные деньги, как делали его дружки-преступники, Натаниэль откладывал их. Часто приятели начинали безудержно хохотать, припоминая удивительную историю Натаниэля, превратившегося из уличного головореза и грабителя в рафинированного интеллигента, профессора престижного университета. Они заходились смехом, представляя лица парижских преподавателей – этих вылизанных профессоров с желе вместо яиц,