Лунная девушка - Анна Овчинникова

— Да. Говорят, этих тварей даровал Высшим великий Интар, когда вознес ямадаров над всеми прочими смертными, — насмешка в голосе скина ясно показала, какого он мнения об этой легенде. — Говорят, тиргоны дозволяют поднимать себя в воздух только тем, в чьих жилах течет кровь ямадаров…

— Погоди! Ты хочешь сказать, что здешние правители летают на подобных тварях?!

— Да. У каждого тиргона есть ямадар, но не у каждого ямадара есть свой тиргон, — судя по всему, Скрэк процитировал какую-то местную пословицу, смысла которой я не понял.

— А что у него на боку?

Я показал на круг с трилистником внутри, багровеющий на лопатке зверя.

— Это знак Правящего Дома Лаэте. Я наконец оторвал взгляд от мирно пасущегося «дракона».

— Ты имеешь в виду, что этот тиргон?..

— Да. Он принадлежит ямадару Сарго-ту, отцу твоей… Хммм, нашей принцессы Наа-ее-лаа.

Скрэк с огромным трудом придержал готовую сорваться с языка колкость, но в его глазах заплясали дьявольские огоньки.

— Шутишь? — пронзительным шепотом осведомился я. — Если это летающее чудище принадлежит правителю Лаэте, тогда какого дьявола оно пожирает посевы на поле около Ринта? Только не говори мне, что между Верховным Калькаром Рин-тара и ямадаром Сарго-том существует договор о взаимной кормежке тиргонов!

— В Новых Городах со времен Больших Бунтов не осталось тиргонов. Но даже калькары не осмелятся поднять руку на священного зверя верховного бога. Питомцы Интара всегда летают, где им вздумается, кормятся на любом поле, но…

— Что — «но»?

— Они всегда возвращаются к своему господину. Джу-лиан, ты все еще хочешь попасть в Лаэте?

— Да, конечно… Эй, подожди, что ты задумал?! Ты ведь не собираешься…

— «Только чистой крови унит, от чистой крови рожденный, вознесется к небесному куполу на священном крылатом звере»… — Скрэк растянул губы в бесовской ухмылке. — Я всегда знал, что это такое же вранье, как и сказочки о чертогах богов по ту сторону небес!

— Джейми, я ни за какие коврижки не заберусь на спину этому летающему монстру! Он же перекусит нас пополам, — ты только посмотри на его пасть!

— Трусишь, итон?

Кажется, вор окончательно очухался, потому что снова начал меня доводить.

— Послушай, малыш! — угрожающе зашипел я. — Мне приходилось летать на таких штуковинах, о которых ты даже понятия не имеешь! У меня в послужном списке в сто раз больше летных часов, чем у тебя на счету синяков… Но я еще ни разу не пробовал пилотировать драконов!

— Ясно… Тоже веришь в брехню о том, что тиргоны подчиняются только отпрыскам Дома

Ямадара? А вот я готов поспорить, что эта тупая тварь стерпит на своей спине даже тан-скина!

— Куд-да ты?! — простонал я, но Скрэк уже встал и захромал к «дракону».

На карту была поставлена честь всей Земли и всех землян, мне ничего другого не оставалось, кроме как последовать за унитом. На ходу натягивая куртку, я легко догнал Скрэка, который не очень-то спешил… А в десяти шагах от тиргона мы оба резко остановились, когда ковшеобразная морда вдруг с удивительной легкостью взвилась из травы и повернулась к нам.

Два желтых глаза размером с блюдца задумчиво уставились на меня толстые губы продолжали медленно жевать, пуская длинные зеленые нити слюны.

— Д-джейми… — тихо проговорил я, стараясь не делать резких движений. — Эти твари едят только траву?

— Разве сам не видишь? — прошипел в ответ лаэтянин. — А что едят такие твари у вас на Земле?

— Исключительно юных девушек, — тиргон, опустив голову, снова захрумкал, и я шумно перевел дух. — Причем не абы каких, а только девственниц в возрасте от семнадцати до двадцати с половиной лет… Пристрастие к подобной диете и сгубило земных летающих ящеров: когда юные девственницы подходящего возраста почти перестали встречаться, пищевая цепочка драконов была нарушена, и все они вымерли еще до…

— Хватит тараторить на своем дурацком языке, давай сюда!

Скрэк уже начал взобраться на спину тиргона, который никак не отреагировал на наглое вторжение тан-скина. Я облизнул губы и тоже принялся карабкаться по мерно вздымающемуся боку, цепляясь за торчащие из морщинистой кожи костяные шипы и старательно отгоняя мысль о зубастой пасти размером с капот джипа.

Наконец мы оба оказались наверху: Скрэк — в двух футах впереди того места, откуда росли блестящие серые крылья, я — между лаэтянином и подобием воротника из костяных пластин, украшающим основание шеи тиргона.

— Ну, и где здесь кабина, где пилотское кресло, где пульт управления, наконец? — вполголоса осведомился я. — Мне кажется, эта тварь вообще не приспособлена для того чтобы летать! Если прикинуть соотношение ее веса и размера крыльев, сразу станет ясно, что….

Скин вдруг издал короткий возглас, на который ответило резкое хлопанье, похожее на хлопанье обвисших парусов. Тиргон расправил крылья, теплый ветер хлестнул меня по щекам, затрепал серебристые стебли, — и поле круто ушло вниз.

«Представляю, как будет хохотать Дэвид, когда я расскажу ему об этом аттракционе! — подумал я, напрасно пытаясь спрятать лицо за костяной „воротник“. — Если, конечно, я доживу до того момента, когда смогу кому-нибудь о чем-нибудь рассказать…»

Сумасшедший полет длился уже почти олу; за это время я успел пройти последовательно стадии удивления, восторга, пресыщения, раздражения, усталости, — а вот теперь входил в стадию полного отупения.

А ведь сначала все шло довольно неплохо, — пока тиргон не изменил курс, и на меня не набросился резкий встречный ветер. И теперь меня понастоящему волновал один-единственный вопрос: когда же мы наконец приземлимся?!

Скину приходилось легче: он прятался от ветра за моей спиной, к тому же мог держаться за два больших изогнутых «клыка» у основания крыльев, но я имел в качестве опоры только костяные пластинки с острыми краями, которые двигались, как планки веера, при каждом взмахе крыльев священного зверя Интара… Не очень-то надежная поддержка, когда воздушные струи выжимают слезы из глаз и пытаются сбросить тебя со спины летающего чудовища!

Черт бы побрал все на свете, никогда не поверю, что Высшие из Дома Ямадара во время полетов терпят такие же неудобства!

— Джейми-и! — завопил я. — Сколько еще осталось?!

— у… я… а…

— Что?!

Я резко обернулся, едва не слетел со спины «дракона» и облился холодным потом:

— Я спрашиваю, далеко еще до Лаэте?

Ветер относил крик в сторону, я почти не слышал самого себя, а ответный неразборчивый крик Скрэка донесся, как сквозь завывания бури.

Я крепче вцепился в костяные пластины и посмотрел вниз. Еще часа три назад я делал это с большим энтузиазмом, но теперь больше не в состоянии был любоваться пейзажем. Да, мне тысячи раз приходилось летать на высоте, в сравнении с которой нынешняя показалась бы детской горкой рядом с Монбланом, но никогда — верхом на драконе!