Без приказа - Игорь Берег

Виктору Ильичу очень хотелось получить добытую Мироновым и его людьми информацию. Но в то же время он прекрасно представлял, как отреагирует его начальство на известие о требовании денег в обмен на эту информацию. Начальство ведь тоже очень неохотно расстается с деньгами. Даже если не держит эти деньги в руках. На эмиссара были возложены определенные надежды, а он эти надежды не оправдал. Какой-то «старичок» обвел его вокруг пальца, задание выполнил, но теперь требует совершенно баснословную сумму. И как теперь быть? Он проиграл вчистую. Надо делать хорошую мину при этой плохой игре. Но что-то не получается…

Видя, что московский гость пребывает в молчании, Евгений решил еще немного его подстегнуть.

– Итак, – продолжил он, – подведем черту под нашим диспутом. У вас есть два дня на то, чтобы решить проблему с оплатой. По прошествии этого времени мы считаем себя свободными от каких бы то ни было обязательств и распоряжаемся информацией по нашему усмотрению. Уяснили?

Виктор Ильич отвел глаза в сторону.

– Я не успею найти такие деньги, – хрипло сказал он. – Где мне их взять?

– Вот уж это меня занимает в последнюю очередь. Хоть банк грабьте! Должны были думать, когда сюда из Москвы отправлялись! Халява кончилась! Впрочем, с иностранными агентами ваше ведомство всегда расплачивалось щедро и регулярно. Так почему бы не делать этого с соотечественниками?

– Какой вы соотечественник? – с ненавистью сказал Виктор Ильич. – Вы акула, наемник!

– Вы еще «диких гусей» вспомните! – хмыкнул Миронов. – Да, имейте в виду – никаких подлостей с вашей стороны мы не потерпим! А то еще вздумаете грохнуть нас или по одному, или всех вместе. Ничего вы этим не добьетесь, сразу предупреждаю. Носители информации таким путем к вам не попадут. Только честный обмен. Другого варианта не существует!

Он подозвал официанта со счетом, заплатил, оставив щедрые чаевые и сказал пригорюнившемуся Москвичу:

– Позвольте откланяться. Послезавтра утром я вам позвоню. Надеюсь на положительное решение нашего вопроса. В противном случае… Я уже описал один из вариантов возможного развития событий.

Как он и предполагал, фургон догнал его через пару сотен метров, когда ресторан уже скрылся за поворотом дороги.

Парни были возбуждены.

– Ну что, командир? Как финансовые вопросы?

– Все в порядке. Клиент глубоко задумался над их решением. Придется подождать два дня: сумма велика, сразу ему такую не поднять.

– А сколько?

Миронов улыбнулся.

– Пусть это будет для вас приятным сюрпризом!

Сейчас ему портила настроение только одна мысль: как быть с Наташкой? Два дня, которые он назначил Виктору Ильичу на решение вопроса с деньгами, повисали тяжелым грузом на шее самого Евгения. Он, в общем-то, не рассчитывал, что Москвич тут же выложит требуемую сумму. Но маленькая надежда все же теплилась в груди. А вдруг? Теперь придется опять врать жене, ссылаясь на форс-мажорные обстоятельства. Ему не раз еще икнется этот «испорченный отпуск». В самом деле, не рассказывать же супруге о том, что ее подруга по наущению приятеля-врага Евгения заманила их в Германию, а этот приятель-враг уговорил мужа участвовать в совершенно кошмарной операции. Да еще и Москва всем этим безобразием руководила…

Наташка, конечно, поверит, но веселья ни ей, ни Евгению это не добавит…

– Так, ребятки, – сказал он. – Надо решать, чем будем заниматься эти два дня. Предлагаю, во-первых, не разделяться, а во-вторых, уехать куда-нибудь и затаиться. Клиент у нас нервный, можно ждать от него неадекватного поведения. Сил для спланированной против нас акции у него нет, если решится, будет обходиться своими силами. Это не очень серьезно, хотя щелкать коробочкой не рекомендуется… Но есть еще одна сила, возможностей которой мы пока не знаем. Хозяева концерна. Всего предусмотреть невозможно, и наши рожи могут всплыть на записи с какой-нибудь пропущенной нами камеры. Тогда начнется охота. Серьезная.

– Командир! – возмутился Оруджев. – Ты что, сомневаешься в моей технике? Да она глушила все эти подглядывалки нараз!

Миронов кивнул, соглашаясь.

– А еще я записывающие блоки выдрал и унес. Но мало ли что? Расслабляться нам никак нельзя. Вот потому и предлагаю уехать. Не очень далеко, но чтобы место было поглуше.

Монастырев хмыкнул скептически.

– Где же здесь, в Германии, такое место найти? Все просматривается и контролируется. В городе – соседи немедленно о тебе все узнают и при случае заложат. В лесу – егеря какие-нибудь, лесники, просто туристы. Тут не спрячешься! Борь, подтверди!

Но Оруджев уверенность друга не разделял. Имел он вид задумчивый и как-то рассеяно перебирал кнопки своего мобильника. Потом вдруг оживился.

– Есть у меня идейка! Мужики, как вы смотрите на то, чтобы пожить эти два дня хоть и в лесу, но с максимальным комфортом?

– Вот с этого места поподробнее… – сказал Евгений.

Дом выглядел как игрушка. Небольшой, аккуратный, чистенький. В Швейцарии подобные строения называются, кажется, шале. Это прибежище усталых воинов носило традиционное имя «охотничий домик». При том, что хозяин его сроду не охотился и если привозил сюда гостей, то совсем не для того, чтобы пострелять по невинным зверушкам и птичкам.

Все трое стояли перед крыльцом и не могли налюбоваться на шедевр строительного искусства. Оруджев здесь уже гостил, а Миронов с Монастыревым были просто поражены.

Первым, как самый практичный, пришел в себя Портос. Он сплюнул и сказал:

– Умеют же! Будем надеяться, что внутри эта избушка так же хороша, как и снаружи.

– Даже лучше! – уверенно заявил Борис. – Здесь все предусмотрено. И вода, и свет, и телевидение. Давайте разгружаться!

Продукты они привезли с собой. Хотели взять пару бутылок водки, но по зрелому размышлению передумали и ограничились пивом. Монастырев прихватил упаковку немецкого лимонада. Спиртное ему было заказано по определению, а всякие американские «Фанты» и «Колы» он не любил.

Домик принадлежал какому-то художнику. Он не был приятелем Оруджева, но однажды Борис по доброте душевной вытащил мужика из очень неприятной истории, связанной с хорватской мафией. Казалось бы, ну какое дело бандитам до человека, который что-то там малюет на картоне и холстах? Так нет ведь, решили эти уроды, что человек, который не ходит ежедневно на работу, имеет средства, чтобы жить безбедно. А значит, этими средствами он должен поделиться с бедными беженцами. Причем добровольно. Ах, не хочет добровольно? Ну тогда ему нужно указать на ошибки, совершаемые в отношении этих беженцев. Причем указать стволом пистолета.

В общем, художник благополучно выбрался из ситуации и, как человек творческий, а значит, имеющий тонкую душевную организацию, остался благодарен своему спасителю. Борис этой благодарностью не злоупотреблял, хотя и выпивал несколько раз в компании художника и его друзей. В этом охотничьем домике тоже.