Тайный притон Белоснежки - Дарья Калинина

Люся вырвала у нее руку:

– Я поняла.

И ушла. В полнейшей тишине девушки наблюдали за тем, как Люся с блондиночкой карабкаются по ступенькам. Потом лестница втянулась наверх, и люк закрылся. Вот теперь в подвале поднялся дикий рев и вой.

– О-о-ой! Что же это делается?

– Горемычные мы!

– А-а-а-а!

Они так громко орали, что у Марины даже голова разболелась.

– Тихо вы! Тихо, кому я сказала!

Но ее окрик не возымел действия ни на кого, кроме Жанны и Кати. Первая пнула нескольких человек, стоящих рядом с ней. А Катя пошла дальше, размахивая руками и отвешивая щедрые затрещины всем, кто вовремя не замолчал. Эти меры привели к тому, что вскоре в подвале воцарилась относительная тишина. Все оставшиеся девушки потирали кто затылок, кто коленку или щиколотку.

– Сколько этих похитителей всего?

– Трое.

– И свои жертвы они конвоируют всегда втроем?

– Да.

– Значит, если они повезли сейчас беленькую к Кабану, то в доме никого нет?

– Никого.

– Получается, если мы выберемся отсюда, то нас никто не остановит.

Девушки посмотрели на нее с жалостью.

– Думаешь, ты самая умная тут? Думаешь, мы до тебя этого не сообразили? И что толку, что дома никого. Из подвала-то нам не выбраться. Даже если мы станем друг другу на плечи, то люк все равно закрыт с той стороны. Его не сломаешь. Мы пробовали.

Марина молчала. Она не верила, чтобы не было совсем никакого способа прорваться наверх. Должен быть этот способ. Должен!

И пока она так думала, люк открылся, а затем чей-то голос произнес:

– Не забудьте сказать полиции, что это я вас выпустил.

И сверху появилась лестница.

– Ной! – обрадовались девушки. – Голубчик!

– Значит, так, – продолжал парень. – Слушайте меня внимательно. Сидеть тихо еще пять минут. Для верности десять. Потом вылезайте и срочно звоните в полицию. Адрес, куда мы едем, я вам оставил. Где-то через час мы вернемся за чернявой. Но пусть полиция не ждет, Кабану беленькая на один укус. Он с ней живо расправится. Так что…

– Ной! – раздался с улицы грубый окрик. – Ты где, сопляк?

– Это Макс, – буркнул Ной. – Я бегу, и вы тоже бегите!

И Ной скрылся из виду. Стоило его голове исчезнуть, как девушек охватило жгучее желание бежать. Позабыв о предостережении Ноя и об оговоренном им сроке, девушки отпихивали одна другую, стремясь как можно быстрее покинуть место своего заточения. Напрасно подруги взывали к их здравому смыслу. Молодые женщины обезумели в предвкушении близкого освобождения. Голос разума для них перестал существовать. Они были словно стадо овец, неуправляемое в своей панике.

– Держи их! Не пускай! Еще рано!

Катя пыталась выполнить приказ Марины, но, получив несколько ощутимых тычков и с десяток укусов и царапин, была вынуждена отступить. Силы были явно неравны. Прошло всего около минуты, а девушки уже карабкались вверх по лестнице. И откуда только прыть взялась!

Последними по лестнице поднялись подруги. Глупо было оставаться в опустевшем подвале. Но оказавшись в доме, они быстро поняли, что непоправимое совершилось. Видимо, шум и голоса выбравшихся из подвала девушек привлекли к себе внимание бандитов. А может быть, девушки по неосторожности раньше времени выскочили на улицу, и не успевшие отъехать далеко бандиты заметили их и вернулись назад. Одним словом, сейчас шел отлов беглянок. Двое бандитов выбежали из машины и пытались ловить разбегавшихся в разные стороны девушек.

– Лови их!

– Держи! Стой!

Но куда там! Всех переловить было не под силу даже такому огромному здоровяку, каким был Макс. Он хватал по одной или по двое, стукал их лбами, и когда девушки валились без чувств, гнался за следующей жертвой. Но некоторые уже бежали по соседским огородам, оглашая окрестности истошными воплями. В ответ на эти крики в окнах домов загорался свет.

– Ной! Сученыш! Это ты забыл люк закрыть!

Макс подскочил к тому самому миловидному пареньку, которого видела Марина на пляже, и схватил его за горло. И, несмотря на то что Ной пытался отрицать свою вину, сжал пальцы так сильно, что у него глаза вылезли из орбит.

– Не трогай его! – закричала Люся, подскакивая к ним. – Это я сделала! Это я оставила люк открытым и я спустила им лестницу!

Но Макс уже не хотел выяснять, кто виноват. Его мучил другой вопрос: что делать? И вывод напрашивался сам собой:

– Все! Рвем когти!

И, схватив Люсю за шкирку, пихнул ее в машину и сам запрыгнул в салон. Ной остался валяться на земле. Он не проявлял ни малейших признаков жизни. Руки и ноги раскинулись в стороны, как у тряпичной куклы. А шея Ноя так неестественно изогнулась, что вызвала у Марины самые недобрые предчувствия. Но остановить машину с бандитами Марина не могла. Она могла лишь смотреть им вслед и чувствовать, как от разочарования у нее на глазах закипают злые слезы.

– Ведь уйдут же! Уйдут! Бедная Люська! Что Макс с ней сделает!

Внезапно она услышала за спиной чьи-то шаги. И оглянувшись, увидела следователя.

Марина обрадовалась ему, как никогда и никому другому.

– Ой, как вы вовремя!

Следователь смотрел на нее с изумлением.

– И вы тоже тут? Откуда взялись?

– Долгая история. Нас похитили, держали в плену вон те люди.

И Марина указала вслед уезжающей машине:

– Задержите их! Они уезжают!

– Ну, допустим, на пробитых покрышках далеко не уедут, – усмехнулся следователь.

Но, заметив перекошенное лицо Марины, поспешно добавил:

– Все дороги перекрыты. Им просто некуда будет деться.

– Вы их задержите?

– Мы уже давно приглядывались к этому дому. Даже своих людей по округе расселили. А уж когда час назад дошла информация, что возле дома наметилось движение, мы подтянули сюда все свои силы.

– Так нам ничего не грозило? Правда?

– Если не считать того, что вас могли убить во время нашего штурма, – добродушно ухмыльнулся в свои густые усы следователь, – то и впрямь ничего.

Какое же это было триумфальное возвращение! Подруги чувствовали себя настоящими героинями. Пусть не они лично спасли похищенных девушек, но они участвовали в их спасении. И самих пленниц оказалось куда больше, чем ожидали полицейские.

– Видимо, бандиты орудовали в разных частях области. Они не ограничивались одним нашим пляжем. Да и тут, я думаю, они охотились лишь в последнее время, когда совершенно уже обнаглели от безнаказанности.