Укрощение дьявола - Колин Голл

что в последнее время Вельзевул часто был в плохом настроении, больше времени проводил дома, а чтобы избавить себя от объяснений, дал понять, что его обязывает к этому и то, что она тяготиться своим одиночеством.

— Вчера ты сказал мне, что мы пойдем в кино, — сказала Сара на пороге гостиной.

— Что-то нет у меня настроения, прости.

— Мне скучно. Я готовлю обед и больше ничего не делаю. Ты все время проводишь в своей комнате, я сижу у себя.

— И что?

— Может начнем ходить друг к другу в гости?

— Не сейчас.

— Ты опять исчезнешь куда-то на целый день.

— Я вернусь не очень поздно, но буду ли я завтра дома, я еще не знаю.

— Я себе представляю с какими красивыми женщинами ты проводишь время.

— Я должен сделать выписку из старинных хроник Салема.

— Ага. Ты не знаешь за кого тебе следует меня считать?

— К тебе это не относится, — улыбнулся Вельзевул. — Просто мне нужен материал для книги, над которой я сейчас работаю.

— Расскажешь, что пишешь.

— Сара, не видишь разве? Я занят. Мы договорились по взаимному согласию не мешать друг другу. Давай поэтому никогда не будем об этом говорить!

— Ты живешь без всяких ограничений. А я ограничена стенами этого дома.

— Пойди, купи себе что-нибудь.

Тут Сара оживилась.

— А сколько можно денег взять?

— Бери сколько хочешь.

— Я уже потратила на себя около сорока тысяч долларов.

— Не надо экономить. Ты можешь расходовать больше денег.

Улыбкой он дал понять, что его мало трогает предмет их разговора. Сара встрепенулась, ее лицо просияло.

— Спасибо. Ты такой щедрый, когда слишком занят собой.

На другой день. Сара готовила завтрак, когда на кухню зашел Вельзевул.

— Милый, что тебе приготовить? — спросила она.

— Ничего. Мне что-то не по себе.

С этими словами он вышел. Обедала Сара тоже одна, Вельзевул страдал желудком. Ближе к вечеру она заглянула на кухню, где он пил чай.

— Может, пойдем погуляем? — робко спросила она.

— Я устал и не в настроении.

Сара понимающе кивнула, перед тем как уйти она обвела взглядом комнату. Взгляд задержался на бутылке с водой, которая стояла на столе. Закрыв дверь, она прошла несколько шагов, остановилась и стала смотреть в окно в полном рассеянии. В темном воздухе медленно падали, отражая свет, крупные снежинки. Бедный Вилли! Больше она не будет его мучить, заставляя пить святую воду! Выглядит очень плохо. До такой степени бледный!

21. Был вечер. Ничто как будто не предвещало ссору, а между тем готовился большой скандал, имевший свой резонанс в потустороннем мире: Вельзевул весь день провел в библиотеке, Сара ходила за покупками, а когда вернулась, приготовила обед и позвала его. Она вышла из кухни и крикнула:

— Вилли, дорогой!

— Что горе мое? — отозвался он.

— Ты идешь или нет?

Ответа не последовало и, подождав две минуты, Сара пошла за ним в спальню. Вельзевул стоял перед зеркалом и, трогая лицо, рассматривал себя. Зная, что Сара стоит в дверях и смотрит на него, он сказал:

— Я похудел, лицо осунулось, кожа бледная… Чем это объяснить?

— Ты много работаешь.

— Возможно ли это?

— Все возможно, когда ты себя не жалеешь!

— А ты меня жалеешь?

— Что за идиотский вопрос?

— Так все же?

— Только меня не обвиняй в том, что у тебя расстроены нервы. В этом уже нет ничего нового.

— Выходит, я убиваю себя работой.

— При чем тут я?

— А кто же тут при чем?

— Ужас, просто ужас! Я тебя люблю, и ты знаешь как.

Вельзевул посмотрел на ее отражение и усмехнулся. Они пошли в гостиную. Вельзевул сел, бросил взгляд на стол, сервированный дорогой посудой и столовым серебром и опустил руки на колени.

— Что с тобой? — спросила Сара, взяв в руку вилку.

— Ничего.

— Как это ничего! У тебя такой усталый вид.

— И это ты говоришь мне?

— Ну, что такое? Когда ты не называешь меня Сара, дорогая, я знаю, что ты сердишься.

— Ты не чтишь меня, не боишься и что никуда не годиться — ты ни во что не ставишь мои чувства.

— Выпей воды и успокойся, — сказала встревоженная Сара и стала наливать ему в стакан воду из бутылки.

Все это время он не отрывал взгляда от стакана, а когда он наполнился водой, Вельзевул поднял глаза на Сару и сказал:

— Что это за вода?

— Из бутылки, — раздраженно ответила она.

Вельзевул изменился в лице и одним взмахом швырнул стакан на пол, расплескав воду стакан мягко упал на ковер. Сара остолбенела и во все глаза смотрела на него. А когда пришла в себя стала креститься. Губы Вельзевула искривились в злой улыбке.

— Ты хитрая. Сразу начинаешь молиться, когда я гневаюсь. Молящихся трогать нельзя.

— У тебя действительно паранойя!

— Заткнись! Ни слова больше, — проговорил Вельзевул. Он был готов накинуться на нее и задушить. — Сколько было слов о любви, признательности, уважении! Ложь и притворство! Твоя любовь утомительна, я устал слушать монотонные до назойливости повторы вроде тех, что слышал: «Дорогой мой, я люблю тебя и ты знаешь как, ты знаешь, как я люблю тебя, м-о-о-о-ой, до-ро-гой!» Ты уже не просишь любви, а требуешь моих обещаний, не даешь, а берешь. Ты создаешь напряжение, у тебя в каждом слове упрек, а фантазии твои все за гранью моего понимания! Ты хочешь быть частью меня, готова раствориться во мне. Ты ощутила себя мне равной! В твоих глазах я всегда вижу похоть! А это твое глупое и самонадеянное желание взять меня за руку и повести за собой! Последнее время я донимаю себя вопросом: почему я должен терпеть тебя, да еще в собственном доме!

Сара была ошеломлена, но она быстро собралась, так как кипела возмущением, а это чувство всегда находит самые нужные слова.

— Ты не представляешь себе, как это мне больно! Тебе бы только заставить меня мучаться. Я все надеялась, что ты полюбишь меня, что увидишь во мне если не идеал, то хотя бы луч надежды. Я женщина в возрасте, я чувствую свой возраст, хотя выгляжу молодой. Я не очень привлекательна, красота мне не свойственна. Но я умная, талантливая, ответственная и честная. Тот, кто отдаст предпочтение мне, не пожалеет.

— Ты не луч надежды, твоя душа — не весенний сад, а любовь твоя — как полынь горькая.

— Ты клевещешь на меня!

— Ты сделала из меня тряпку, а я, между прочим, Дьявол и должен соответствовать сложившемуся обо мне представлению. Ты чересчур хитра и изобретательна — заставила меня пить святую воду! Какое вероломство! Я не ждал этого от тебя,