Страдать, чтобы простить - Ребекка Донован

Но такси возле церкви уже не было.

Я осторожно открыл дверь. Она сидела на подоконнике, поджав ноги, и смотрела в окно.

А я даже врезался в табурет, поскольку ничего не видел, кроме нее. Эмма повернулась ко мне, ее взгляд был задумчивым, а в глазах плескалась такая печаль, что у меня едва не разорвалось сердце.

— Ты не должен был здесь находиться, — дрожащим голосом произнесла она. — И не ты должен был меня найти.

Что-то в ее тоне заставило меня остановиться.

— Но я единственный, кто знал, где тебя искать.

Эмма закрыла глаза, у нее задрожал подбородок. Мне хотелось сказать, чтобы она перестала сдерживаться и дала волю чувствам.

— Я понимаю, почему ты не захотела остаться, — произнес я.

Она упрямо мотала головой, словно желала прогнать прочь непрошеные мысли.

— Я не буду ее оплакивать, — прохрипела она. — Не буду ее оплакивать. Она не стоит моих слез. Она сделала это. Сделала свой выбор. И ни за что на свете она не заставит меня оплакивать ее. — Эмма согнулась от злости и невыносимой боли, тщетно пытаясь бороться с приступом горя.

Тогда я подошел поближе, с трудом преодолев инстинктивное желание обнять и утешить Эмму. И остался стоять в нескольких шагах от нее. Ведь меня привело сюда совсем другое.

Эмма застыла, уткнувшись лицом в колени. Затем подняла голову и начала вдыхать специфические запахи, наполнявшие художественный класс. Я ужасно хотел, чтобы она открыла глаза и увидела, что я здесь.

— Ты пришел, чтобы отвезти меня к Саре? — обратив на меня ничего не выражающий взгляд, спросила она.

Я был потрясен внезапной переменой ее настроения.

— Послал за Сарой такси, оно заберет ее у церкви, — сказал я.

— Хорошо, — выдохнула она. — Поехали.

Я вихрем ворвалась в дом и даже не удосужилась взглянуть на собравшуюся на первом этаже толпу. Крепко сжимая в руке белый бумажный пакет, я взлетела по лестнице.

— Вы что, заезжали за бургерами? — накинулась Сара на Эвана.

— А? Она два дня ничего не ела. Поэтому да, мы заезжали за бургерами, — услышала я голос Эвана.

Рухнув на белый кожаный диван в Сариной игровой комнате, я залезла в мешок за очередным бургером, заодно зачерпнув картофеля фри, который не успела съесть в машине. Даже и не помню, когда в последний раз чувствовала себя такой голодной.

— Ну как, полегчало? — В комнату вошла Сара.

Я молча кивнула, так как в этот момент жевала бургер, вкуснее которого, клянусь, ничего в жизни не ела. Слизнув кетчуп с нижней губы, я сделала глоток содовой.

— Прости, — сказала я Саре, когда та села рядом со мной.

— За что мне тебя прощать? — спросила Сара таким тоном, будто понятия не имеет, о чем это я.

— Ты что, серьезно?! Последние два дня я вела себя как эгоистичная психопатка. И тебе постоянно приходилось вытаскивать меня из всяческих передряг. Прости, что оказалась такой ужасной подругой.

— Ты нуждалась во мне, — покачала головой Сара. — И поэтому я была рядом. Подумаешь, бином Ньютона! Но очень хотелось бы, чтобы ты навсегда завязала с алкоголем.

— Уж что-что, а к водке я теперь в жизни не притронусь! Даже не сомневайся, — беззаботно рассмеялась я.

— Я тоже, — усмехнулась Сара. — И прости… Ну, ты понимаешь… — Она бросила на меня осторожный взгляд, не зная, как закончить предложение. — За то, что наговорила лишнего в мотеле… и за то, что привезла к Эвану.

— Давай не будем об этом, — ответила я, впившись зубами в бургер.

Интересно, а Эван сейчас здесь или уже уехал домой?

— Спасибо. Я крайне признателен тебе, что выручил. — Я выключил телефон, обернулся и обнаружил у себя за спиной Джареда.

— Кому ты звонил? — поинтересовался он, покосившись на нетронутую тарелку с едой, которую, не успел я войти, вручила мне Анна. — А ты собираешься это есть?

— Бери, не стесняйся, — предложил я брату. — Не ожидал, что ты придешь, — поспешил я переключить его внимание.

— На что ты намекаешь? — Мы сидели за стеклянным столиком на закрытом крыльце, и Джаред за обе щеки уписывал чесночный хлеб.

— На то, что ты в Сарином доме, — объяснил я. — Очень… смело с твоей стороны. Появиться здесь.

— Мне показалось, что ее папа был готов захлопнуть у меня перед носом дверь.

Я рассмеялся:

— Так ты надеешься заработать пару очков в свою пользу, предложив им помочь прибраться после гостей, да?

— Не хочу форсировать события, — уминая лазанью, признался он.

— Итак… А что, если я попрошу тебя завтра подбросить меня до аэропорта?

Я скомкала бумажный пакет и положила голову на подлокотник.

— Ах вот вы где! — Со стороны верхней площадки послышался голос Анны. — Сара, ты не оставишь нас на минутку одних?

При этих словах у меня засосало под ложечкой.

— Ладно, я буду внизу, — уступив матери место на диване, сообщила Сара.

— Эмма, иди сюда. — Анна раскрыла мне объятия, и я с бьющимся сердцем прижалась к ней. Вдохнула исходящий от нее изысканный цветочный запах и закрыла глаза, когда она пробежалась рукой по моим стриженым волосам. — Последние несколько дней тебе несладко пришлось. Я сочувствую твоему горю, — сказала она. — Мы позаботимся о тебе, — прошептала она. — Однако, по-моему, тебе стоит с кем-нибудь поговорить о том, что творится у тебя на душе. Остается только догадываться, что ты, должно быть, сейчас чувствуешь. — (Я молчала, поскольку боялась разворошить тлеющие угли своих эмоций.) — Я очень за тебя волнуюсь, — продолжила Анна. — Не знаю, что сделать, чтобы ты почувствовала себя защищенной. Ведь, как мать, это единственное, чего я хочу для тебя и Сары. Чтобы вас любили и вы были защищены.

— Мне хорошо и спокойно у вас, — едва слышно произнесла я.

— Но я хочу, чтобы все было точно так же, когда ты не с нами.

Мы сидели молча, моя голова покоилась у нее на груди, я слышала стук ее сердца. И в кольце ее тонких, но неожиданно сильных рук я действительно чувствовала себя любимой и защищенной от житейских невзгод.

— Можно задать вам вопрос? — тихо спросила я.

— Конечно, — сказала она.

— А она что, действительно… повесилась? — Я закрыла глаза, приготовившись к худшему.

— Да, так оно и есть, — тихо, но твердо ответила Анна.

— А где?