Его жажда - Альбина Яблонская

Я обняла пистолет обеими руками, чтобы запястье не дрогнуло. Держала ствол прямиком напротив лба человека, ответственного за самое страшное — за лишение меня обычного счастья материнства. Если бы он нормально выполнял свою работу, ничего бы такого не случилось. А теперь ему сложно даже признать свою вину — стоит передо мной на коленях и плачет, как тряпка.

Но я уже не тряпка.

Все смотрят на мою готовность выстрелить. Думаю, именно этого добивался Марсель. Он жаждал решимости убить — пожалуйста. Достаточно правильной мотивации. Хороший мотиватор творит чудеса. Хотя мозги по стене — отнюдь не чудо. Это все, что я могла еще сделать во имя своего сына.

Да будет так. Одна жизнь за другую…

— Но ведь ребенок не погиб!

Мой палец завис на спусковом крючке. То, что я услышала — было невероятным. Если это была ложь ради спасения… Наплевать. Она работала. Я была готова ухватиться за любую надежду, пусть даже откровенно призрачную. И если она звучала как "твой сын не мертв — он жив", то я была готова бросить все, только бы услышать эту фразу еще раз.

— Что?

Акушер прикрывал голову руками, стоял на коленях. Но при этом пугливо повторял одно и то же.

— Он жив, ваш ребенок жив! Он не погиб, он выжил! Ребенок был живой, когда родился!

Руки затряслись. Они все больше опускались под тяжестью пистолета. А вместе с ладонями дрожали первые слезы у меня на ресницах. Я не верила своим ушам.

— Продолжай…

Вокруг все молчали. Никто ничего не делал. Марс смотрел на нас и ждал развязки. Он знал, куда везет меня. Он выполнил то, что обещал. Он говорил, что выяснит, что произошло. И сдержал обещание.

— Все произошло не так, как вы подумали, мэм! Ребенок был жив и здоров — хороший прекрасный мальчик! Он родился без каких-либо отклонений!

— Тогда почему я все эти годы считала, что сын был мертворожденным?! Хочешь сказать, я сама придумала эту историю, а?!

Пистолет опять смотрел в висок тому врачу. Но я понимала, что не выстрелю. Я молила Бога, чтобы он сказал еще хоть что-то. Хоть пару предложений о ребенке, которого я давно похоронила. Неужели зря?

— Все дело в том… — цедил акушер детали той аферы, словно каждое слово стоило огромных денег. — Дело в том, что я подделал заключение о смерти.

— Что?

Я была готова взорваться. Мои руки просто горели от желания ударить этого мерзавца прямо в морду.

— Мне пришлось, меня заставили! — оправдывался тот, из-за кого я столько мучилась. Считала себя недостойной быть обычной матерью. А все оказалось гораздо проще. Меня обманывали.

— Кто это сделал?! — орала я. — Кто?!

— Я не имею права говорить, я подписал согласие не разглашать…

— Кто?! — крикнула я и огрела врача рукоятью. — Говори, сука!

Меня всю трясло от эмоций. Это был самый тяжелый момент в моей жизни. После той минуты, когда Джош сказал, что сын не выжил.

— Он меня заставил это сделать! Ваш муж меня вынудил на это пойти!

— О мой бог… Джош…

— Мне было приказано подделать документы, чтобы закрыть вопрос! Малыша оформили бесхозным подкидышем, будто он появился из ниоткуда — подбросили! Полиция забрала его и пристроила в детский дом! Это все, что я знаю! — рыдал акушер. — Пожалуйста, клянусь… это все, что мне известно.

— Зачем? — застыл у меня вопрос на губах. Я не могла никак понять, как такое вообще возможно. — Зачем он это… сделал?

— Я не знаю, зачем и кому это было нужно… Но мне приказали молчать. И еще… — перевел дыхание тот мужчина, — еще мне за это хорошо заплатили.

Я смотрела на него и не испытывала жалости. Выпрямила руку и хотела пристрелить эту свинью.

— Куда отвезли моего ребенка?

Но он молчал.

Тогда я ударила опять по морде и повторила свой вопрос истерическим криком:

— Куда его увезли?! Где мне его искать?!

— Умоляю, не стреляйте! Я сказал вам абсолютно все, что знал — малыш был оформлен как подкидыш, будто мать отказалась и неизвестна! Полиция доставила ребенка в детский дом! Но я не уверен, в каком штате — это может быть Вашингтон, Нью-Йорк или Северная Дакота! Только прошу, — дрожал от страха этот гад, — не стреляйте, у меня семья…

— Мне наплевать на твою семью, подонок. Ты отнял у меня мою — я отниму у тебя твою. Ты себе даже не представляешь, как это — годами думать, что твой сын погиб. Тебе никогда не узнать, как себя чувствует мать после смерти младенца. А я знаю… Это похоже на смерть. Я тебе покажу.

Я сжала крепко пистолет и хотела высвободить всю злость, всю ненависть к несправедливому миру. Хотела честно застрелить того врача, из-за которого страдала столько времени во лжи. Ведь если бы он мне тогда сказал, хотя бы на ухо шепнул, что это неправда… что сын на самом деле жив…

— Чш… — На мою ладонь легла рука Марселя. Он разжал закоченевшие от гнева пальцы один за другим, чтобы забрать оружие. — Не надо этого делать. Это уже лишнее.

Он все знал. Марселю было известно, что сделал этот человек. Он все выведал. Я ему была безумно благодарна. Но как с этим справиться, я не была готова к такому потрясению — просто шок. И он меня всецело поглощает.

— Из-за него я думала, что родила мертвое дитя!

— Я знаю, малыш. Я знаю.

Марсель стащил с лица балаклаву, и я упала ему на грудь, чтобы расплакаться. Он был моей единственной опорой в то мгновение. Он и его банда сделали для меня в десятки раз больше, чем Джош за эти четыре года совместной жизни. Я его люто ненавидела. Эту тварь. Жалела, что не могу его взять на мушку — вот уж кого мне хотелось пристрелить без раздумий.

— Я не могу, Марсель… Это что-то невообразимое просто… Как такое могло произойти вообще?

— Наш сын не умер. Он мог выжить.

— Неужели это правда — он правда жив? Ты в это веришь? Он может все это время где-то жить? Так ведь?

— Конечно, малая. Я уверен, что он жив и ждет нас. Просто мы не знаем его имени, фамилии. Но я могу проверить и узнать еще подробности. Я обещаю выбить все дерьмо из тех, кто был в этом замешан так или иначе. Клянусь тебе. Я этого так не оставлю.

Марсель

Новость о ребенке стала для Камиллы ударом.

Столько лет страдать, винить себя в смерти сына, а затем вдруг узнать, что он не погибал. И что вся эта история — такое же дерьмо, как и обвинение меня в насилии на ней. Все было рук Джоша. Очевидно, что он не хотел появления на свет моего отпрыска. А так как для аборта было поздно, да и Камилла не хотела убивать свой плод — решением стала бомба замедленного действия.

Как только пришел срок, он увез ее в другой штат, организовал закрытые роды в режимном госпитале, где все свои и никто не раскроет тайну "умершего" младенца.