Коварная бездна - Ши Эрншоу

– Лавку теперь не узнать, – говорит голос рядом со мной, и я вздрагиваю. Оливия Грин держит над головой черный зонтик, спасая свои гладкие черные волосы от дождя. Я смотрю сквозь нее на Маргариту и вновь поворачиваюсь к дому.

– Окна все те же.

– Точная копия, – отвечает она. Голос грустный, вопреки обыкновению. – Ничего не сохранилось.

– Совсем как мы.

– То, что живет так долго, не может остаться неизменным.

– Ничто не должно жить так долго, – замечаю я.

– Но вот они мы, – говорит она таким тоном, словно этим следует гордиться.

– Может быть, двухсот лет вполне достаточно.

Она резко выдыхает.

– Ты хочешь отказаться от вечной жизни?

– Зачем нужна такая вечность?

Мы с Маргаритой никогда не относились к нашему заточению одинаково. Она рассматривала его как удачу – вытянули счастливый билет, и наша жизнь будет длиться веками, а возможно, и вечно. Но она ничего не потеряла в тот день, когда мы утонули. Ни с одним мужчиной у нее не было настоящей взаимной любви – такой, как у нас с Оуэном. С каждым годом, проведенным под водой, с каждым летом, когда мы возвращались, чтобы отомстить городу, забрав у него молодых людей, мы теряли часть себя. Теряли свою человечность. Я видела, как сестры становятся все более жестокими, как обостряется их страсть к убийствам – и уже едва узнавала прежних Аврору и Маргариту.

Я тоже становилась все бессердечнее – однако не дошла до точки невозврата. Тонкая нить связывала меня с той девушкой, которой я была раньше, и этой нитью был Оуэн. Лишь воспоминания о нем удерживали меня от полного погружения в темноту. Теперь такая же нить связывает меня с Бо. С реальным миром. С настоящим.

– Большую часть нашей жизни мы проводим в плену, на дне, – говорю я. – Там холодно, темно и безотрадно. Это не настоящая жизнь.

– Я просто игнорирую это время, – немедленно парирует она, – и тебе тоже стоит попробовать. Отпусти свой разум и спи, пока не наступит новое лето.

– Для меня это не так просто.

– Ты всегда сама все усложняешь.

– О чем ты?

– Например, о твоих отношениях с мальчишкой Бо. Ты только оттягиваешь неизбежное. Просто убей его и наконец успокойся.

– Нет. – Я оборачиваюсь, чтобы посмотреть на нее, тень от зонтика падает на лицо. – Я знаю, ты пыталась затащить его в бухту.

В ее глазах вспыхивает огонек, будто она в восторге от того, что чуть не утопила парня, которого я люблю.

– Я лишь хотела помочь тебе завершить начатое. Если уж Бо тебе так нравится, забирай его с собой в море, и он будет с тобой вечно.

– Такой он мне не нужен. Не хочу, чтобы и его душа, как наши, попала в ловушку.

– А какой он тебе нужен?

– Живой. Настоящий. Здесь, на суше.

Она хохочет – громко, в полную силу, и проходящая мимо пара поворачивается в нашу сторону.

– Это абсурд. И к тому же невозможно. Сегодня последняя ночь, чтобы сделать его твоим.

Отрицательно качаю головой. Я этого не сделаю.

– Я не такая, как ты.

– Ты точно такая же. Мы же сестры. У тебя такая же холодная кровь, как у меня.

– Нет, тут ты ошибаешься.

– Ты забыла про Оуэна? Как он предал тебя? Может, не выболтай он про твое родимое пятно, тебя бы не признали виновной и не утопили вместе с нами. Вы могли бы прожить нормальную жизнь. Но нет, – она растягивает губы в волчьем оскале, – мужчинам доверять нельзя. Они что угодно сделают, лишь бы спасти свою шкуру. Жестокие они, а не мы.

– Оуэн не был жесток, – почти кричу я. – Ему пришлось рассказать.

– Да неужели?

Я с трудом сдерживаю бушующую в груди ярость.

– Не сделай он этого, его сочли бы нашим пособником и тоже убили.

Она приподнимает бровь.

– Так или иначе, он все равно умер.

Я больше не в состоянии стоять и слушать Маргариту. Она не знала настоящей любви. Даже при жизни заводила романы исключительно для развлечения: ради мужского внимания, ради азарта, в конце концов ради удовольствия заполучить то, что ей не принадлежало.

– Оуэн пытался спасти меня, поэтому и погиб. Он любил меня. И Бо любит меня. Но тебе этого не понять. Ты не способна любить.

Я поворачиваюсь и ухожу прочь.

– Кстати, ты слышала? – кричит она вдогонку. – Наша дорогая сестрица Аврора освободилась из лодочного сарая, и не без посторонней помощи. Похоже, кое-кто решил, что она невиновна.

– Конечно, виновна! – рявкаю я через плечо, и Маргарита внутри Оливии недовольно корчится. – Все мы виновны!

* * *

Пирс скользкий от дождя. Волны размеренно набегают на берег – балет под управлением ветра и прилива. Я забираюсь в лодку и завожу мотор. Несколько настойчивых лучей солнца пробиваются сквозь темные тучи, заливая светом нос лодки.

Вечером на Копперс-Бич состоится вечеринка в честь летнего солнцестояния, знаменующего окончание сезона. Но меня там не будет. Я останусь на острове вместе с Бо. Останусь в этом теле – чего бы мне это ни стоило. Как бы не было больно, я буду с этим бороться.

И все же я чувствую все нарастающую тревогу. Что-то нехорошее таится в этих водах и в надвигающемся шторме. Никто из нас не останется прежним после сегодняшней ночи.

«Леди Астор», принадлежавшее Тихоокеанской пушной компании торговое судно водоизмещением в двести девяносто тонн, вышло из Нью-Йорка в ноябре 1821 года. За пять месяцев пути оно обогнуло мыс Горн и, пройдя вдоль всего западного побережья Америки, прибыло в город Спарроу, штат Орегон.

Судно доставляло зерно и продовольствие в труднодоступные прибрежные районы. Кроме того, на борту было два с лишним десятка пассажиров – храбрецов, которые рискнули отправиться в дебри Орегона, где большая часть земель была еще малоосвоенной и опасной. Среди них были три сестры – Маргарита, Аврора и Хейзел Свон.

В первые четыре месяца путешествия они пережили множество штормов и бессонных ночей, когда корабль раскачивало так немилосердно, что почти все, кто находился на борту, включая команду, страдали от морской болезни. Но сестры не хватались за животы и не переваливались через борт, не закрывали глаза ладонями, умоляя океан прекратить их мучить. Они втирали в виски бальзамы и пили настои из трав, которые помогали успокоить желудок. А вечерами прогуливались по палубе, даже в дождливую и ветреную погоду, и пристально вглядывались в Тихий океан, страстно желая наконец увидеть на горизонте берег.

– Остался всего месяц, – сказала Аврора в один из таких вечеров, когда сестры стояли на носу корабля, а над ними в ясном бескрайнем небе кружились яркие звезды. – Как вы думаете, все будет так, как мы представляли?