Коварная бездна - Ши Эрншоу

Я глубоко вдохнула, готовясь к встрече с неизбежным, когда сквозь туман показался нос другой лодки.

– Что за черт? – спросил один из мужчин позади нас. Сидящий в лодке человек отчаянно налегал на весла.

Аврора повернулась и посмотрела на меня – она раньше всех догадалась, кто это.

Он украл лодку.

В следующую секунду я ощутила резкий толчок в спину. Поверхность воды разверзлась, множество острых бритв вонзились в тело, и воздух разом вышел из легких. Смерть – это не огонь; это лютый холод, сдирающий плоть с костей. Я камнем пошла на дно. А рядом со мной в мутной воде так же стремительно тонули мои сестры.

Я думала, смерть придет быстро – секунда-две, и все кончено, но тут вода надо мной забурлила, и рука обвилась вокруг моей талии.

Я открыла глаза и сквозь разделяющую нас темную воду, сквозь взвесь песка, водорослей и обломков ракушек увидела его. Оуэна.

Он схватил меня за руки и начал тянуть вверх, сражаясь с холодом и грузом на моих ногах, в то время как я не могла и пошевелиться. С широко раскрытыми от напряжения глазами Оуэн теребил веревки и отчаянно пытался спасти меня, прежде чем вода хлынет мне в горло и в легкие. Увы, камни были непомерно тяжелы, а узлы завязаны слишком туго.

Наши лица замерли всего в нескольких сантиметрах друг от друга; я в исступлении затрясла головой, начала отталкивать его, умоляя сдаться, но Оуэн не отпускал меня. Мы погрузились слишком глубоко, ему могло не хватить воздуха, чтобы вынырнуть обратно. И все же он притянул меня к себе и поцеловал холодными губами. Я закрыла глаза и почувствовала, как он обнимает меня. Это последнее, что осталось у меня в памяти, прежде чем вода хлынула в горло.

Он так и не отпустил меня. Даже когда было слишком поздно. Даже когда понял, что меня не спасти.

В тот день мы оба погибли в бухте.

Следующим летом, в первый раз вернувшись в город в теле одной из местных девушек, я отправилась на кладбище Спарроу и долго стояла рядом с могилой Оуэна. И никто не догадывался, что это Хейзел Свон пришла повидаться с любимым, ныне покоящимся в гробу.

В тот день, когда мы оба утонули, тело Оуэна всплыло на поверхность бухты, и отцу пришлось вытаскивать из воды труп единственного сына. Судьба отплатила ему сполна.

Тогда, много лет назад, я стояла над еще свежей могилой, охваченная чувством вины. Оуэн погиб из-за меня. Однако очень быстро мое страдание превратилось в ненависть к этому городу. Все эти годы мои сестры мстили за себя – я же мстила за смерть Оуэна.

Он пожертвовал собой в попытке спасти меня. Может быть, чувствовал, что предал меня, признавшись, что видел на моем теле знак ведьмы. Он считал, что стал причиной моей смерти. А я стала причиной его…

В тот день умереть – утонуть – должна была я. Однако не умерла. Но я так и не смогла простить себя за то, что случилось с ним. За жизнь, которую мы так и не прожили.

Я опускаюсь на колени рядом с могилой, счищаю с надгробия грязь и опавшую листву.

– Прости меня…

Нет, не то. Этого недостаточно. Оуэна нет уже почти двести лет, а я так и не попрощалась с ним по-настоящему. До сегодняшнего дня. Я опускаю голову, не уверенная, что одних слов будет достаточно. Но все же начинаю еще раз.

– Я никогда не хотела жить так долго. Всегда надеялась, что однажды море наконец примет меня. Или я когда-нибудь состарюсь, и меня похоронят с тобой рядом. – Делаю глубокий вдох. – Теперь все изменилось… я изменилась. – Я поднимаю голову и смотрю на море. Отсюда открывается прекрасный вид на бухту и остров Люмьер, где меня ждет Бо. И я сознаюсь: – Кажется, я люблю его. Хотя, наверное, уже слишком поздно. И я его не заслуживаю, как не заслуживаю и нормальной жизни после всего, что натворила, после стольких загубленных душ. Он не знает, кто я на самом деле. Возможно, мои чувства к нему тоже обман. – Легкий ветерок касается моих щек, и над кладбищем начинается мелкий дождь. Эти слова, произнесенные на могиле Оуэна, кажутся мне покаянием. Я должна была все ему рассказать. – Сейчас я должна попытаться. Вдруг моей любви к нему достаточно, чтобы спасти нас обоих…

Провожу ладонью по холодному камню, где когда-то было вырезано его имя. Сейчас поверхность совсем гладкая – могила стала безымянной. Я закрываю глаза. Слезы падают медленно, в одном ритме с каплями дождя.

Возможно, в тот день я действительно умерла. Хейзел Свон, та девушка, которой я была когда-то, исчезла. Ее жизнь закончилась в один день с жизнью Оуэна. И я говорю дрожащим голосом – и ему, и себе:

– Прощай…

Поднимаюсь с колен и ухожу прочь с кладбища, зная, что больше не вернусь сюда никогда. Людей, которых я раньше любила, больше нет.

Но я не хочу потерять того, кого люблю сейчас.

Воспоминания сами выбирают, где поселиться: в тумане, который лежит слишком долго, хотя его давно должно было сдуть в море; в голосах из прошлого, укоренившихся в фундаменте города; в пересудах и обвинениях, растущих вместе с мхом вдоль мостовых и на стенах старых домов.

Этот город – это небольшое скопление домов, магазинчиков и лодок, цепляющихся за берег, – так до сих пор и не разделался со своим прошлым; с тем, что совершили его жители двести лет назад. Не смог расстаться со своими призраками. Но прошлое – единственное, что поддерживает это место живым. Без него этот хрупкий город не выжил бы, давно уже сполз в бухту, смытый приливом. Тем не менее он продолжает существовать. Неумолимое искупление будет тянуться еще долго. Но без этого прошлое будет забыто.

Я останавливаюсь перед низким и широким каменным домом, уютно устроившимся на перекрестке парадным входом к морю. Капли дождя падают на мой лоб и плечи. Вывеска над входом гласит: «Добрые печенюшки». Раньше поперек пешеходной дорожки висела растяжка, на которой Аврора жирными черными буквами с завитушками написала: «Парфюмерный магазин сестер Свон». Чем тут только не торговали за прошедшие двести лет. Одно время, в течение примерно пятнадцати лет, здание, к моему ужасу, было заброшено и разваливалось на глазах, прежде чем его восстановили. Поразительно, сколько всего пережил этот дом… Так же, как и мы.

Через стеклянную дверь выходит женщина в резиновых сапогах и шлепает по лужам к красному внедорожнику, держа в руках розовую коробочку. В коробочке, разумеется, крошечные глазированные печенья, предназначенные стереть из ее памяти липкие воспоминания, от которых никак не может отделаться разум.

Я проводила почти каждый день в этом магазине, выдумывая новые ароматы из редких трав и цветов, – мои волосы, пальцы и кожа всегда были наполнены запахами, которые невозможно было смыть. Эфирные масла пропитывали все, с чем соприкасались. Маргарита занималась покупателями, и в этом был ее талант. Аврора отвечала за бухгалтерию: она сводила баланс и подсчитывала прибыль, сидя за маленьким шатким столиком позади прилавка. Ну а я, парфюмер, работала в небольшой комнате без окон, по сути, в кладовке для хранения метел и металлических ведер. Но я любила свое дело. А вечера мы с сестрами проводили в крошечном домике за магазином.