Ледяная царевна и другие зимние истории (сборник) - Лада Лузина

В каминах дворца пылал огонь, гудели старые печи. Камер-лакей распахнул перед возбужденной детворой двери зала и так же, как Володя вчера, – в первый миг все остолбенели. Никто из них тоже не видел елей. А тем паче таких. Рождественская елка сверкала! На широких пушистых ветвях светились огни разноцветных парафиновых свечей, мерцала серебряная мишура, позолоченные грецкие орехи, конфеты в блестящих бумажках, засахаренные фрукты и пряники, яблоки и апельсины.

А на макушке снова сидел золотоволосый ангел… Изукрашенное волшебное дерево было столь прекрасным, что Володя снова застыл в дверях – он стоял до тех пор, пока мама легонько не подтолкнула его вперед.

– Что это? – с любопытством спросил старший брат Володи.

– Такие ели ставят для своих детей немцы, – ответил отец. – Вечер с елкой решили устроить в Одессе для Софьи. Граф Потоцкий специально прислал для нее ель из Умани.

– Но ведь раньше у нас таких елок не делали?

– Никогда. Ни у нас. Ни во Франции. Ни в Англии. Ни в Российской Империи.

– Выходит, мы первые?

– Да…

– Пусть же Одесса всегда будет первой! – подхватил кто-то из взрослых, и Володя увидел, что к ним подошел изящный, как статуэтка, градоправитель Ришелье. Его характерный французский нос был горделиво приподнят, брови-дуги сурово сошлись к переносице. Красивое лицо потомка всевластного кардинала Ришелье, занесенного бурей революций и войн в Одесскую гавань, стало решительным.

– Это моя мечта, сделать Одессу первой жемчужиной на берегу Черного моря.

– …и прославить свое имя, – добавил смуглый мужчина, на его расшитом золотом мундире отплясывали огни от свечей. – Не отрицайте. Вот я могу честно сказать. Я хотел бы, чтобы мое имя и имя моего брата Хосе де Рибаса, и дела наши не были забыты. И думаю, каждый истинный государственный муж мечтает о том. – Феликс де Рибас посмотрел на графа Ланжерона.

Самовлюбленный Ланжерон лишь молча кивнул. Судя по лицу, он мечтал о том больше других.

Но Володя давно не слушал взрослый разговор – все его внимание было сосредоточено на чудесных подарках, которыми одаривали маленькую виновницу парадного вечера с елкой. Настоящий клавесин, выписанный графиней Н. из Вены для маленькой дочери. Чудесная синяя птичка в золотой клетке – дар от градоправителя дюка Ришелье. Бонбоньерки и сундучки со сластями, механический кролик, отбивающий лапками дробь на барабане, красноносые полишинели, румяные куклы. И огромная корзина с живыми цветами – их привезла для своей маленькой гостьи хозяйка дворца, графиня Потоцкая. Проехав тысячи верст из Умани по зимним дорогам, цветы были так свежи, словно их сорвали мгновенье назад, и благоухали на всю огромную залу.

Другие дети тоже получили большие перевязанные лентами свертки с подарками, но развернуть их не успели – начались танцы. Заиграл оркестр городского театра под управлением итальянца Замбони. И все, кто был в зале, – и графиня Н., и красавица полька графиня Потоцкая, и французы герцог Ришелье и граф Ланжерон, и гордый испанец, генеральный консул де Рибас, и англичанин комендант Кобле, и другие сановники, и дамы, и господа, и дети, и их няни пошли вокруг елки в хороводе.

Все вдруг смешалось, запах живых цветов и плавящегося парафина, сластей и помаранчей, висевших на зеленых ветвях, огонь свечей и позументов, бриллиантов, эполетов и счастливых детей, впервые в жизни попавших к волшебной девочке на невиданную, небывалую елку.

Хоровод вокруг первой в Империи ели бежал все быстрей. И Володя услышал, как смеется София… Он не перепутал бы ее смех ни с чьим. Она летела в кругу и хохотала от счастья.

И вдруг мальчику привиделось дивное: как от каждого в их хороводе взлетают снопы искр – их мечты и надежды, они летят вверх, к небу, туда, где живут одни золотоволосые ангелы, способные осуществить любое желание… И Володя словно полетел вслед за ними и увидел свой город с ангельской высоты.

Бескрайнее синее море и три желтых холма, старый порт и новый в Карантинной гавани, церкви и похожий на храм дворец Потоцких с шестиколонной галереей, несколько сотен одноэтажных домиков, театр, Городской сад.

Он увидел, как сходит снег, и, соглашаясь с мечтой его матери, маленькие хилые деревья превращаются в огромные акации, те расцветают белым цветом, и запах их цветения поднимается к небу, как облака. А когда белая ароматная белизна развеялась, он увидел с высоты братьев де Рибас, лежащих посреди Одессы валетом, там, где пролегала улица рядом с Городским садом. А может, братья и были улицей? Ибо оба они были огромны, как великаны, и справа, и слева от них стояли крохотные дома. Чуть левее вытянулся через улицу самовлюбленный граф Ланжерон, но этого ему показалось мало, и, привстав, он снял свою шляпу и, бросив в сторону моря, накрыл своим именем часть берега. А на самом почетном месте, на пьедестале стоял статуэткой изящный и гордый потомок кардинала дюк Ришелье, а его незримая мантия изгибом перетекала улицей сквозь город…

А под конец Володя увидел последнюю улочку – по ней в белом платье и атласных туфельках бежала волшебная девочка Софи. В ее синих глазах отражалось море, пушистые светлые волосы были похожи на пену цветущей акации. Она смеялась от счастья. Ее смех, золотистый и светлый, накрыл город, и все-все-все желания всех, кто жил здесь, должны были сбыться…

Володя проснулся дома в своей кроватке и понял, что заснул на балу и даже не помнит, как его отнесли в карету, а оттуда в детскую. На миг ему стало стыдно, ведь он считал себя уже большим мальчиком…

А в следующий миг он забыл обо всем. Возле его кровати стоял распакованный подарок с елки – лаковая лошадка-качалка, рядом на ковре лежала чудесная сабля в серебряных ножнах.

Вскоре волшебная девочка покинула их город. Володя не слышал о ней много лет.

А годы спустя семнадцатилетний Владимир посетил уже другой бал – у своей дальней родственницы в Санкт-Петербурге.

– Видите эту красавицу? – сказал ему друг их семьи, указывая на прелестную светловолосую девушку. – Это та самая Софья…

– Та самая?.. – повторил Владимир, чувствуя, как воспоминания нахлынули черноморской волной.

– Единственная дочь царя Александра Первого и графини Нарышкиной. Все их прочие дети умерли. Все законные дети царя тоже на небе. Естественно, Александр души в ней не чает. Он дает ей приданое почти в полмиллиона и собирается отдать замуж за графа Шувалова… Скоро свадьба.

Весь вечер Владимир наблюдал за светловолосой красавицей, оказавшейся самой завидной невестой Империи, и, улучив момент, подошел к ней:

– Вы не помните меня? Я ваш старый друг из Одессы. Тот, кто уронил вашу первую елку…

– Владимир! – она вспомнила его сразу. Ее лицо с синими морскими глазами было таким же серьезным, как тогда, а кожа такой же белой, почти прозрачной. – Конечно же я помню вас. Вы достали для меня ангела с неба!

– Всего лишь с макушки дерева…

– А вы знаете, что он до сих пор у меня? – оживилась Софи. – Долгие годы он был моей любимой игрушкой. Вы непременно должны проведать его. Приезжайте ко мне на дачу по Петергофской дороге…