Коллапс. Случайное падение Берлинской стены - Мэри Элиз Саротт

воспользовавшихся новыми правилами. Они сразу же начали спрашивать пограничников, стоявших у восточного входа комплекса, могут ли они перейти на другую сторону, но их развернули. Потом Радомски потребовал вызвать старшего офицера, и кто-то даже вышел к нему, но ответ был все тем же. Они с Шефке все равно решили остаться: продолжать жаловаться на невыполнение правил и следить за развитием событий.

Старшим офицером, дежурившим внутри самого пограничного комплекса Борнхольмер, в ту ночь был Харальд Егер. Егер, родившийся в 1943 году, был преданным слугой режима с большим стажем: к 1989 году этот ветеран мог похвастаться двадцатью пятью годами службы в Борнхольмере. В восемнадцать он начал работать полицейским на границе, пойдя по стопам своего отца, причем записался он вовремя, успев поучаствовать в строительстве Берлинской стены. И отец, и сын считали, что главная цель государства – не допустить еще одного конфликта после двух кровопролитных войн, уже случившихся в двадцатом веке. По этой же причине молодой Егер не сомневался, что решение возвести Берлинскую стену было трагическим, но необходимым. С его точки зрения, это было гораздо лучше единственной альтернативы – войны между странами Варшавского договора и НАТО.

Сделанная Штази фотография Харальда Егера – старшего офицера, дежурившего на Борнхольмер-штрассе ночью 9 ноября 1989 года. Эта фотография не датирована, но, судя по возрасту Егера, примерно так он и выглядел в 1989 году (MfS, из досье BStU HA KuSCH AKG KA HM Jäger, Harald).

В 1964 году, за три года до возведения Стены, Егер устроился в отдел паспортного контроля на Борнхольмер-штрассе. За последующие двадцать пять лет он дослужился до замначальника отдела и подполковника. Несмотря на звучащее по-военному звание и факт работы на границе, в основном он работал с бумагами. Обычный для Егера день состоял из проверки документов тех, кто выезжал за границу через КПП. Он и его коллеги клали документы на специальный стол, под которым находилась камера, и фотографировали их. Оперативники, сидевшие в служебном помещении, моментально получали фотографии и сверялись с огромной картотекой, чтобы выяснить, следует ли их коллегам принять какие-либо меры. К 1989 году картотека на Борнхольмер-штрассе содержала около шести тысяч фамилий, по двадцать на карточке. В основном это были фамилии жителей Западного Берлина и ФРГ (многие из которых прежде жили в Восточном Берлине и ГДР), а также некоторых других иностранцев, регулярно пересекавших границу. Номера на карточках соответствовали тем мерам, которые Штази применяло в отношении того или иного лица. Если это было число от 800 до 899, то тайная полиция вела слежку за человеком во время его визита на Восток. Число от 200 до 299 обычно означало «не пускать в ГДР». Оперативники подавали тот или иной световой сигнал в зависимости от карточки: зеленая лампочка не требовала оперативных мер, и человеку разрешалось пройти; красная лампочка означала, что необходимы особые меры. В дополнение к этому Егер, его коллеги и сотрудники таможни могли начать расспрашивать человека о цели поездки или проверить транспортное средство и багаж. Егер носил пистолет, но ни разу не убил человека, который пытался бы незаконно пересечь границу. В сущности, он был регистратором, помощником старших по званию, распоряжавшихся картотекой.

Представители власти на этом КПП (как и на всех остальных) фактически делились на три группы: пограничники, таможенники и сотрудники паспортного контроля – как Егер. Разделение труда подразумевало, что все они присматривают друг за другом. Первая группа, пограничники, несла ответственность за физическую охрану Стены и ее пропускных пунктов. Примерно сто шестьдесят километров Стены в общей сложности охраняли семь полков пограничников, каждый из которых насчитывал от 1000 до 1400 человек; на КПП Борнхольмер в среднестатистическую ночь несли дежурство пять-шесть солдат. Вторая группа, таможенники, осуществляла общий досмотр людей, пересекавших границу. В ту ночь на Борнхольмере их дежурило чуть меньше двадцати. Но самым важным элементом любого КПП всегда был отдел паспортного контроля – своего рода филиал Штази на пропускном пункте. Егер, его начальник и все его коллеги работали на министерство государственной безопасности и подчинялись непосредственно вышестоящим сотрудникам Штази. Чтобы скрыть свои личности, они носили ту же форму, что и пограничники, поэтому проезжающие не могли их различать. Но все, кто работал на КПП, знали, что человек, возглавляющий в тот или иной день отдел паспортного контроля, является старшим офицером Штази, а значит – главным. Начальником отдела паспортного контроля на КПП Борнхольмер в 1989 году был Вернер Бахман, а не Егер, но в критически важные часы девятого ноября Бахман отсутствовал, потому что его вызвали на вечернее совещание.

Таким образом, события той ночи разворачивались на глазах Егера, командовавшего примерно дюжиной сотрудников паспортного контроля. Он заступил на дежурство – полные сутки – в восемь часов утра. Егер с коллегами смотрели пресс-конференцию Шабовски за ужином в одном из контрольных зданий КПП. Не в силах сдержаться, Егер крикнул в сторону телеэкрана «Чушь!» и немедленно позвонил полковнику Руди Цигенхорну – старшему офицеру, дежурившему той ночью в Центре оперативного командования Штази на Шнеллерштрассе, – чтобы выяснить, что произошло. К удивлению Егера, Цигенхорн ответил, что все остается по-прежнему. Майор Манфред Зенс, командовавший 9-м пограничным отрядом на КПП Борнхольмер, тоже пытался получить инструкции от командования своего полка, но старший по званию офицер тоже не сообщил ничего из ряда вон выходящего. Затем Егер позвонил часовым, стоявшим у восточного входа, где их донимали Радомски и Шефке. Часовые отрапортовали, что через несколько минут после пресс-конференции, закончившейся в 19:00, от десяти до двадцати человек собрались у входа, требуя их пропустить.

За десять лет на своей должности Егер время от времени сталкивался с подобными несанкционированными попытками пересечения границы. Чаще всего потенциальные нарушители заявлялись по ночам и в алкогольном опьянении, и пограничники их отпугивали, задерживали или еще каким-то образом останавливали. Егер и его люди называли таких персонажей «кабанами». Однако 9 ноября отличалось от других дней не только быстро растущим числом «кабанов», но и их решимостью. Они попросту не желали уходить.

Егер снова позвонил полковнику Цигенхорну. Полковник сказал, что провокаторов надо заставить немного подождать, а затем «отправить назад». Егер передал эти инструкции персоналу у восточного входа примерно в 19:30. В ответ они уведомили его, что количество «кабанов» подскочило с десяти-двадцати до пятидесяти-ста. Некоторые даже подъезжали на автомобилях. Егер приказал своим сотрудникам сказать толпе, что распоряжения их выпускать не было. Однако люди стекались не только к Борнхольмер-штрассе, но и к другим пунктам. Например, офицеры Штази из отдела паспортного