Железный лес - Анна Малышева

– Вы это о чем? – насторожился Эмиль. – Что случилось?

– Ничего, не обращай внимания, – опомнилась Александра. – Так, дела.

* * *

Ужинали здесь же, на кухне. Эмиль присаживался к столу и тут же вскакивал, проверяя пирог в духовке, доставая очередную позабытую баночку с приправами, откупоривая новую бутылку вина. Игнат пил, не пьянея, у Эмиля снова заблестели глаза, он был весел и с виду совершенно счастлив. Он оживленно болтал:

– Я обожаю готовить, но мне не для кого. Только для кошек, а там сами понимаете, какая кулинария… Сейчас поставлю вариться потроха, извините, будет специфический запах. Но я включу вытяжку!

Он снова вскочил из-за стола и вытащил из холодильника большую кастрюлю. Поставив ее на плиту и налив туда воды, включил газ.

– Для себя ведь не будешь стараться, правда? Мама работала дома, она ведь была известной переводчицей, вот Саша знает. И у нее было время готовить, она и меня научила. А когда мама умерла, я готовил ужин для себя и для отца. Мы каждый вечер сидели здесь, за этим столом. А потом я остался один и готовлю только для кошек.

Эмиль открыл духовку, надел силиконовые рукавицы и достал противень с пирогом. Игнат втянул воздух и простонал:

– Я остаюсь здесь жить!

– Смотри, Эмиль, он ведь останется, – предупредила Александра полушутя, полусерьезно. – Я понимаю, что ты собираешь бездомных животных, но этот для твоего зверинца великоват…

Они ели сырный пирог с зеленью и цветной капустой – Эмиль готовил по рецептам матери, а та любила индийскую кухню. Игнат много шутил, Эмиль искренне веселился. Александра оставалась скорее зрителем, чем участником застолья. У нее не шло из головы признание, вырвавшееся у Маневича напоследок.

«Он не знал о смерти Ветошникова и страшно испугался. Понятно, почему – убит муж его любовницы. Личность, которая известна и жене, и секретарше. И даже старшей дочери. И мало ли еще кому. Любовница разводиться не желала. На теле найдены вещи, принадлежащие Маневичу: часы с гравировкой и визитная карточка. Утром Маневич берет у меня для неизвестных целей ключ от мансарды. Вечером там кто-то есть. Утром я нахожу там труп Ветошникова. И я могу ручаться, что у Маневича нет алиби на тот вечер. Он, по его словам, пришел домой усталый, принял душ и лег спать. А жена с детьми были в гостях у его тещи. Все складывается в четкую картину. У него был мотив, была возможность. Против него есть улики. Но… Какова роль Валерии? По словам Маневича, ей было известно, что это за ключ. Ей одной. Если она провела вечер с ним, пока его жена с детьми были у матери… У нее была возможность украсть и подменить все, что угодно. Но тогда… Получается, это она отперла мансарду, пригласила туда мужа и… Возможно, застрелила его. И вроде бы, снова все складывается в четкую картину – избавиться от гримера, выйти замуж за состоятельного бизнесмена… Но! Она подкинула улики против любовника. Выходит, Валерия хотела избавиться от обоих?!»

– Мы с тобой разговариваем, а ты думаешь о чем-то мрачном, – Игнат похлопал ее по руке, и она вздрогнула, очнувшись. – Это не очень вежливо.

– Да, Саша, правда, ты все время сидишь с таким лицом, будто случилось что-то ужасное! – подтвердил Эмиль. Он уже был сильно навеселе. – Расскажи, может, я что-то смогу сделать?

– К сожалению, не сможешь, – улыбнулась ему Александра. – Я должна сделать один звонок. Сидите, ребята!

Она вышла в комнату Эмиля. Уже стемнело, на бульваре зажглась иллюминация. Александра остановилась у окна, достала из кармана телефон и нашла номер Ксении.

– Слушаю! – тут же откликнулся юный голос.

– Это Александра, вы узнали?

– Да, конечно! У меня сохранен ваш номер. Чем я могу помочь?

– Я хочу кое о чем вас спросить, – нерешительно проговорила художница. – Понимаю, вопрос может показаться странным, но… Позавчера вечером вы с мамой и сестрами были в гостях у бабушки, верно?

– Верно, – после секундной заминки подтвердила девушка. – Я же сама вам это сказала.

– Да, конечно. Вы не можете припомнить, когда вы уехали из дома и когда вернулись?

– Ну… – протянула Ксения. – Приблизительно с шести до десяти нас не было.

– И вы сказали, что когда вернулись, отец был дома и уже спал?

– Лежал в постели, так точнее, – поправила Ксения. – А теперь можно я тоже задам вопрос? Зачем вам все это?

– Я сама толком не понимаю, – скрепя сердце ответила Александра. – Но как только разберусь, сразу вам все расскажу.

– Когда я слышу подобную фразу, у меня появляется желание до всего докопаться самой. Что-то случилось тем вечером? Ведь так?

– Да, кое-что случилось.

– И каким боком в этом замешан мой отец?

– Ксения, я пока ничего не знаю.

– Но когда узнаете, сразу все мне расскажете, так? – в голосе девушки слышалась ядовитая ирония. – Что ж, не хотите говорить – не надо. И вот что… Я знаю, вы авторитетный эксперт, и я должна относиться к вам с уважением. Но все-таки я могу вам дать один хороший совет. Не углубляйтесь в наши семейные дела. Занимайтесь тем, за что отец платит вам деньги.

Ксения первая дала отбой. Александра положила на подоконник замолчавший телефон. Открыла створку окна. В лицо ей дохнула подкравшаяся августовская ночь, влажная и тихая. Фонари на бульваре были окружены сияющими радужными кольцами. Ей пора было возвращаться домой, но она медлила, пытаясь задержать мгновенье, в котором ей не надо было действовать и принимать решений.

* * *

Когда она заглянула на кухню, за столом никого не оказалось. Хозяин и гость переместились в шоу-рум, прихватив с собой последнюю бутылку вина и бокалы. Игнат был трезв, как стекло. Эмиль опьянел, как подросток, впервые попавший на вечеринку.

– Взгляни, какая красота! – Эмиль вытащил из стопки гобеленов большое полотно и развернул его перед Александрой. – Это отличный кусок. Правда, видишь, тут края утрачены, чего ты хочешь – время… Это я в Шампани отхватил, он там гнил в каком-то пивном ресторане, в углу, представляешь? В провинции вообще можно найти всякие чудеса, вот в больших городах ловить нечего. Красиво?

Гобелен, который демонстрировал Эмиль, казался старинным даже на расстоянии нескольких шагов. Это было изрядно поблекшее жесткое полотнище пыльно-бордового цвета, покрытое узором из желтых королевских лилий. Тут и там виднелись пятна, похожие на ржавчину.

– Червленое поле, усеянное золотыми лилиями, – задумчиво проговорил Игнат. – Мы видим здесь более двенадцати фигур, а мастера надо попросить, чтобы он срезал некоторые наполовину, когда будет делать кайму. Будет идеальный баннер.

– Баннер?! – поднял брови Эмиль, прижимая к груди гобелен. Его заметно пошатывало.

– Баннер – это средневековый флаг, несущий изображение герба владельца, – пояснил Игнат. – Никто ниже ранга рыцаря-баннерета не имел права на флаг. Сейчас этого титула нет. А прежде он давал привилегию во время сражений вести своих вассалов под собственным флагом. Титул баннерета следовал сразу после титула баронета.