Смертельный дубль - Евгений Игоревич Новицкий

у нас на «Мосфильме» живым и по-прежнему работающим тут режиссером, это знаете какое?

— Обойдемся без загадок и отгадок, — сухо отреагировал майор.

— «Мастер и Маргарита», — торжественно произнес Носиков.

— Какое же это классическое? — разочарованно усмехнулся Жаверов.

— По-вашему, нет? — изумился актер.

— Оно же совсем недавно было написано…

— Не так уж и недавно — в тридцатых.

— Это не срок для того, чтобы объявить его классикой или неклассикой, — упрямо покачал головой майор.

— Хорошо, — сказал Носиков, — а «Тихий Дон»? Примерно тогда же написан.

— Ну, это другое дело, — протянул Жаверов. — Это действительно бесспорная классика.

— Вот видите!

— Постойте-постойте, — вспомнил майор, — ведь и фильм же такой был — «Тихий Дон»! И убийств там — выше крыши…

— Да, да, — закивал Носиков, — и фильм этот снимал Мумин. Который уже не живой. Так что…

— Ах ну да, — сразу успокоился Жаверов. — Это он хорошо сделал, Мумин, что один сразу много классики экранизировал. А то уступил бы «Тихий Дон» кому-нибудь, и было бы сейчас у нас одним трупом больше… Но послушайте, товарищ Носиков, — напряженно наморщился майор, — фильм «Тихий Дон» я прекрасно помню… В кино смотрел, все три серии… А вот о фильме «Мастер и Маргарита» первый раз слышу…

— Это понятно, — вздохнул Носиков, — мало кто о нем слышал, кроме нашего брата. Его запретили. То есть фильм, а не брата.

— Запретили, — недоуменно повторил майор. — Ну так и какие могут быть претензии к создателю запрещенного фильма? В смысле, у нашего психа разве могут быть?

— Если псих мстит за Топоркова, — убежденно сказал артист, — то для него, пожалуй, невелика разница. Топорков пробовался на роль Воланда, но взяли другого актера. И фильм был снят. А то, что его положили на полку…

— Куда-куда положили? — перебил Жаверов.

— Ну, это такой наш профессиональный термин, — объяснил Носиков. — Так называют фильмы, которые были сняты, но не выпущены в прокат. Вот и лежат вроде как на полке — ждут своего часа.

— И вы думаете, дождутся? — усмехнулся майор.

— Не сомневаюсь, — ответил артист.

86

— Ладно, так что там с «Мастером»? — спросил майор. — Кого там убивают?

— А вы не читали? — удивился Носиков.

— Не довелось пока что, — развел руками Жаверов. — Наслышан, конечно, но вот прочитать до сих пор не удосужился.

— Вообще-то в романе вроде как никого не убивают, — просветил актер. — Но в самом начале там погибает такой Берлиоз. Попадает под трамвай.

— И вы думаете, наш убийца толкнет режиссера Шару под трамвай? — недоверчиво усмехнулся майор.

— Не знаю, но…

— Значит, за режиссером Шарой нам придется ходить буквально по пятам, чтоб его не толкнули на рельсы, так, выходит? — продолжал ерничать Жаверов.

— Товарищ майор, я вообще не уверен, что ему угрожает опасность, — вздохнул Носиков. — Я лишь почти, подчеркиваю — почти, не сомневаюсь, что если убийца на кого еще и покусится из режиссеров, то им будет Шара. Потому что больше просто никого не осталось.

— Если это действительно так, — с расстановкой произнес майор, — то нам остается устроить засаду в павильоне и дожидаться визита убийцы или убийц… Но вы сказали про трамвай, из этого выходит, что вашему Шаре грозит смерть вне стен «Мосфильма»… Не приставлять же нам, в самом деле, охрану к режиссеру из-за этого!

— Товарищ Жаверов, но ведь и засада — не решение вопроса. От убийцы это не скроешь, он тогда просто не полезет в этот павильон…

— Что бы вы предложили? — устало поинтересовался майор.

— Я бы предложил предостеречь товарища Шару. Чтобы он не вздумал приближаться к трамвайным путям.

— Резонно, — кивнул Жаверов. — А что еще?

— Еще, — перешел на свой излюбленный доверительный шепот Носиков, — я бы подговорил Шафта…

— Кого-кого?

— Шафт — это такой негр, — объяснил Носиков. — Вообще он из Берега Слоновой Кости, но давно уже принял советское гражданство и постоянно живет здесь. После того, как закончил МГИМО… Еще когда Шафт учился, его пригласили сняться в одном нашем фильме. Потом еще раз позвали — ну и пошло-поехало. Почти всех чернокожих персонажей в советских фильмах последних лет играл именно Шафт…

— А, я теперь, кажется, понимаю, о ком вы говорите, — кивнул майор. — Только я не знал, что у него такая фамилия простая… Мне казалось, там что-то куда труднее вы-го-ва-ри-ва-емое, — последнее слово Жаверов произнес с усилием.

— Так и есть, — подтвердил актер. — Раньше он под своей настоящей фамилией снимался — ее в самом деле не выговорить. Но потом он посмотрел какой-то американский боевик и взял себе псевдоним в честь героя того боевика… Вот с тех пор он — Шафт.

— Ясно, но к чему вы про него вообще начали?

— К тому, что этот Шафт — лучший друг Шары. Точнее, Шара — его лучший друг. Шафт считает себя очень ему обязанным, потому что Шара снимает его во всех своих фильмах и всегда выигрышные роли ему дает…

— Что — и в «Мастере» Шафт снялся? — удивился майор.

— Да, в роли Воланда, — подтвердил Носиков. — Воланд же по сюжету вроде как иностранец, ну Шара и решил: пусть его играет негр…

— Та-ак, — изрек Жаверов. — Ну а подговорить вы его на что хотите?

— Дело в том, товарищ майор, что Шафт в последнее время буквально не расстается с Шарой. А при таком телохранителе — вы же помните этого черного здоровяка? — никто в здравом уме на Шару не станет покушаться. Ну а мы, то есть вы, подговорите Шафта на время исчезнуть. Чтобы Шара остался один, а к нему потом пожаловал бы убийца. И на этот случай вы или другие милиционеры будут поблизости… А я, например, или кто еще, подам вам сигнал, и убийца будет схвачен… Как вам? — широко улыбнулся Носиков, не сомневаясь, что его план будет одобрен майором.

— Надо поразмыслить, — хмыкнул Жаверов.

87

Глубокой ночью в шестом павильоне «Мосфильма» уютно сидели за столом и не спеша разговаривали трое: Маруся, Топорков и Лихонин. Точнее, разговаривали, конечно, двое, последний лишь слушал, кивал и изредка прибегал к мимике.

— В общем, Шара, — вздохнул Топорков в завершение своего долгого монолога. — Будет последним.

— Я одобряю названную кандидатуру, — сказала Маруся. — А как ты, дядя Вася? — посмотрела она на Лихонина.

Тот пожал плечами.

— Опять воздерживаешься? — фыркнула девушка. — Что у тебя за позиция такая вечно? Ты либо соглашайся, либо нет, а выбирать среднее оставим… м-м, кому же мы это оставим, а, Петя?

— Дуракам, — не придумал ничего более оригинального Топорков.

— Грубовато, — поморщилась Маруся, — но пусть так… Дуракам, значит. Однако я точно знаю, что дядя Вася у нас — далеко не дурак.