Смертельный дубль - Евгений Игоревич Новицкий

буркнула девушка и отвернулась от Жаверова так, чтобы он совсем перестал видеть ее лицо.

117

Майор растерянно замолчал. Но через какое-то время не выдержал, несколько раз кашлянул в кулак и осторожно продолжил свое повествование:

— Так вот, жили братья Топорковы таким макаром несколько лет. Но, как видно, и их упертость имеет свои пределы. Поняли они, что ничего не добьются ни вместе, ни порознь, и тогда-то созрел в их головах психопатский план. Братья постановили, что один из них совершит эффектное самоубийство, а другой после этого примется совершать еще более эффектные убийства… Признаться, я лично растерялся бы перед таким выбором. Что легче — убить себя или убивать других?.. Мне ведь, поверьте, Марусенька, никого еще не приходилось убивать. Вот все думают, что наша служба, как в песне поется, «и опасна и трудна». В моем, однако, случае никаких опасностей и трудностей покамест не было. То есть мне не то что в живого человека, даже в воздух по долгу службы ни разу не приходилось стрелять. Тренируюсь еженедельно по картонным мишеням — и только… Впрочем, речь не обо мне. Топорковы, короче говоря, тоже не могли вот так запросто решить, что легче. И бросили жребий… Леденящая история, не так ли?.. Вы, кстати, знаете, как звали второго братца?

Маруся невольно вздрогнула и машинально буркнула:

— Не знаю…

— Ну, это понятно, откуда ж вам знать, — протянул Жаверов. — Второго братишку звали Василий. Да, прямо как вашего дядю. Вот такие были близнецы-братья — Петя да Вася Топорковы… И, что самое любопытное, мы до сих пор не можем быть уверены, кто из братьев где — кто в могиле, а кто пока еще нет… Живой Топорков так и сказал: «Об этом я нарочно не скажу». Вот и гадай теперь, Петр перед нами или Василий… Впрочем, по большому счету это уже, конечно, не важно. Важно, что убийца пойман…

В этот момент Маруся медленно встала со скамейки.

— Что такое, Маруся? — Майор тоже привстал. — Прогуляться хотите?

— Да, — кивнула девушка. — Одна, — добавила она, глядя прямо перед собой, словно никакого Жаверова рядом с ней и не было.

— Хорошо, — покорно выдохнул майор. — Ну а когда мы снова увидимся?

— Никогда, — сказала девушка так резко, что Жаверову показалось, что сам воздух перед Марусиным лицом оказался разрезанным.

— Маруся, да что с вами сегодня? — пролепетал майор и попытался взять ее за руку.

Девушка резко одернула руку:

— Не прикасайтесь! И вообще не приближайтесь ко мне больше! Я никогда больше не хочу вас видеть, ясно?.. И слышать, — на всякий случай добавила она.

— Как скажете, — угрюмо проговорил Жаверов. — Но объясните, пожалуйста, в чем дело…

— Ничего я не буду объяснять, — бросила Маруся. — Прощайте! — И быстрым шагом пошла вперед.

Майору показалось, что она идет как заведенная: будто пристально смотрит в какую-то далекую точку и целенаправленно спешит к ней.

Некоторое время Жаверов как потерянный стоял на месте, провожая взглядом удаляющуюся красавицу. В конце концов не выдержал и бросился за ней вдогонку.

— Маруся, постойте, постойте! — нагнал он девушку. Та не реагировала. — Маруся, да выслушайте же меня! Пожалуйста! Я прошу!

Ничего не отвечая, Маруся продолжала чеканить шаги и смотреть прямо перед собой.

Тогда Жаверов обогнал ее и внезапно бросился перед девушкой на колени, так что она чуть не перелетела через него.

— Маруся, я люблю вас! — закричал майор на всю улицу. — Люблю! Люблю! Люблю больше жизни! Верьте мне! Вы для меня…

— Отстань, ненормальный, — прошипела Маруся, беспокойно оглядываясь по сторонам. И, не дожидаясь, пока Жаверов встанет с колен, со всех ног бросилась от него прочь.

Майор медленно поднялся. Вероятно, он снова бросился бы за ней, сделал бы еще одну попытку объясниться… Но то, что Маруся впервые обратилась к нему на «ты», почему-то так поразило Жаверова, что он уже не осмелился заниматься этим абсолютно безнадежным преследованием.

118

— Здравствуй, милый, — тихо проговорила Маруся, когда к ней вывели Топоркова.

— Здравствуй, милая, — ответил Топорков.

— Ну, как ты здесь? — Она осторожно дотронулась до его шеи.

— Нормально, — улыбнулся Топорков одним уголком рта.

— Мне тут рассказали… — начала было Маруся и запнулась. — Мне сказали, что ты… Ты Петя или… Впрочем, это действительно не важно, — твердо закончила она, словно обращаясь к самой себе. — Что же с тобой будет, Петенька? — прошептала девушка, прикасаясь горячими ладонями к холодным щекам Топоркова.

— Известно что — суд, — вздохнул Топорков.

— Это ужасно, — покачала головой Маруся.

— Это закономерно, — мягко возразил Топорков. — Другого финала и быть не могло.

— Но это еще не финал! — запротестовала Маруся. — Мы еще не знаем, чем закончится суд! Никто не знает!

— Я знаю, — со спокойной уверенностью ответил Топорков.

— И чем же? — затаив дыхание, спросила девушка, словно рассчитывала услышать в ответ неведомую тайну.

— Высшей мерой, — просто сказал Топорков.

— Ай! — негромко взвизгнула Маруся и закрыла ладонями лицо.

Топорков осторожно взял их и нежно поцеловал: сначала одну, потом другую.

— Все в порядке, Маруся, в порядке, — прошептал он. — Я знал, на что шел.

Маруся взяла себя в руки и, почти успокоившись, произнесла:

— Но неужели же непременно высшая мера?

— А как же! — протянул Топорков — и вновь улыбнулся: на этот раз широко и с неподдельной радостью. — Я ведь перебил весь цвет советского кино!

Маруся с силой обхватила Топоркова за шею — так крепко, что даже видавший виды пожилой надзиратель покачал головой и негромко хмыкнул в усы.