Люби себя, как я тебя - Юлия Добровольская

* * *

Они вошли в подъезд — просторный и гулкий.

Похоже, это было единственное место, куда не пробралась вездесущая жара.

Еще один плюс в пользу кодовых замков на входных дверях, хотела было пошутить Анна, но холод, жадно набросившийся на разгоряченное тело, и недоуменный взгляд вахтера бабы Дины вмиг отрезвили.

Она словно увидела себя со стороны: ничем доселе не запятнавшая свой моральный облик жительница четырнадцатой квартиры явилась из аэропорта в измятом до неприличия костюме, с неприбранными волосами, на лице — стыдно сказать что, в руках — огромная охапка роз, рядом — вовсе не те, кого встречала, а незнакомый мужчина с пухлыми пакетами, из которых торчат — о ужас! — продукты и бутылки из валютного магазина…

Анна поспешно подтолкнула Льва к лифту, но сзади уже раздавались одиночные и очередями выстрелы:

— А где же ваши, Аннушка?.. Что, не встретили?.. А что ж такое?.. Что-то случилось?.. А вам вот тут телеграмма…

Пришлось остановиться.

— Спасибо, теть Дина… Рейс задержали…

Поднимаясь на четвертый этаж в медленном старом лифте, Анна успела прочесть:

«РЕЙС ПЕРЕНЕСЛИ ЗАВТРА ЖДИ ВСТРЕЧАЙ ЦЕЛУЮ = Я».

Лев тоже наверняка прочел… Стоило бы объяснить ему, кто же такой этот «Я». Успеется, сказала она себе. И снова подумала: о, женщины!.. неужто вам всем, без исключения, имя — ничтожество?..

Лев молча ждал, когда Анна откроет двойную дверь. Так же молча прошел за ней в кухню.

Она положила на стол сноп маленьких разноцветных розочек, которые вручил ей Лев, выйдя из магазина, и жестом показала, чтобы он поставил сюда же пакеты.

— Сейчас найдем вазу, — шепотом сказала она.

— Вазу ни в коем случае! — зашептал Лев.

— А почему вы шепотом? — прошептала Анна.

Лев смотрел на нее с недоумением.

Анна согнулась пополам от хохота. Он схватил ее в охапку.

— Ах ты хулиганка! Безобразница! Так это у тебя называется?

— Сама себя не узнаю! — Она вывернулась из рук Льва. — Предлагаю легкий душ и переодевание к ужину. Потом вытряхнем холодильник, твои пакеты и будем есть, пока не лопнем.

Лев в набедренной повязке из простыни и Анна в короткой майке занимались в кухне каждый своим делом.

Она относила в гостиную приготовленную еду, подсовывая время от времени Льву банки, которые он ловко открывал.

Лев перебирал и обрезал розы, расставляя их в большой низкой миске. Получалась живописная клумба.

— Где мне можно это примостить? — спросил он, входя в просторную, как и все в этой квартире, комнату.

Гостиная была обставлена старинной мебелью, с которой вполне гармонично уживалась современная: стильные черные тумбы с аппаратурой вписались между двух громоздких книжных шкафов, рядом с резным письменным столом стояло модное крутящееся кресло с высокой спинкой. Пишущая машинка образца начала века соседствовала с компьютером и канцелярскими прибамбасами стильного вида.

В центре стоял большой овальный стол. Над ним светился матовый зеленый шар с отверстием внизу, свет из которого падал на букет крупных садовых ромашек. Стол был застелен скатертью в желто-белую клетку. В серебряных подсвечниках стояли желтые свечи. Зеленые в белую клетку салфетки лежали около трех приборов из белого фарфора и прозрачного стекла.

— А вы художник, Анна, — сказал Лев, оценив обстановку.

Он заметил небольшой столик с пристроенным торшером и поставил на него свое сооружение. Нажал кнопку, и клумба засияла нежным разноцветьем.

— Замечательно, — сказала Анна и вышла за чем-то в кухню.

Лев принялся осматривать стены, увешанные картинами, и полки стеллажей, заставленные разными забавными штуковинами и фотографиями в рамках.

Он разглядывал черно-белый снимок: прислонившись плечом к березе, стоит его новая знакомая, с другой стороны дерева в той же позе — мужчина в очках, а между ними, спиной к стволу, мальчик лет пятнадцати.

Неслышно подошедшая Анна взяла рамку в руки и провела ладонью по стеклу.

— Это их места мы пытаемся сейчас заполнить? — Голос Льва был надтреснутым.

Анна поставила карточку на место.

— Сегодня… — Она помолчала. — Сегодня исполнилось ровно сорок месяцев, как их самолет разбился при посадке… Они летели с каникул, а я их встречала…

— О господи!.. Прости! Идиот… Прости меня.

Лев ходил по комнате, лупя кулаком о ладонь.

— Анна… прости. — Он подошел к ней и коснулся плеча. — Пожалуйста, прости.

— Не надо… Ты же не знал. — Она повернулась к нему, ее лицо было почти спокойным.

— Все равно, прости.

— За что?

— За то, что я подумал о тебе… так подумал.

— Как ты подумал?

— Ну… я допустил мысль, что ты… из тех женщин… которым…

Анна закрыла его рот ладонью:

— Не надо. Ты так не думал… И я не из тех… К тому же именно сегодня… там, в аэропорту… оно… это оставило меня. Правда. — Она подняла лицо. — Помнишь, когда я, как полоумная, хихикала и чуть не сбила тебя с ног… я еще не понимала, что происходит. Впервые с того дня я смеялась… А вот это… — Анна протянула Льву портрет молодой эффектной женщины с короткой стрижкой, — моя сестра. Это она должна сидеть вот здесь со своим женихом… Я его, правда, никогда не видела… Ты что, знаешь ее?

— Н-нет. С чего ты взяла? — Лев торопливо поставил рамку на место.

— Показалось… Мир-то тесен. Давай есть. Не ждать же до завтра, пока они соизволят прилететь!

Когда первый голод был утолен, Анна поднялась, выключила свет и зажгла свечи.

— Какую музыку вы предпочитаете на десерт?

— Что-нибудь, что не требует усилий для переваривания.

— Шадэ пойдет?

— Вполне.

Она вставила диск, зазвучала музыка.

— Сын заклеймил бы позором мой нынешний вкус.

— Анна…

— Все хорошо… — Она села на свое место. — Я много думала… молилась, как умела… Ты веришь в Бога?

— М-м-м… скорее да, чем нет.

— Вот и я… В последний год я часто видела сон: муж и сын машут мне рукой и говорят: «Не беспокойся, у нас все в порядке, мы встретимся, но не очень скоро, не скучай», ну и в том же роде. А недавно они сказали мне это и, обнявшись, ушли. — Анна вытерла навернувшиеся слезы. — Не бойся, я не буду… мне правда необычайно легко сейчас. Я думала, что это никогда не кончится… я как умерла тогда, вместе с ними… Только быть мертвой на земле гораздо тяжелее. Прости, я больше не буду, — спохватилась она.