Тайна - Кэтрин Хьюз

Лорейн отложила листок и начала ходить по комнате, запустив руки в волосы. О боже, о боже. И из всех кандидатов, с кем можно было потерять невинность, Петула выбрала Джери. Они давно пообещали рассказывать друг другу все, но Петула всегда говорила, что до свадьбы сексом заниматься не будет. А тут оказалось, что эта бесстыжая шлюшка отдалась парню, с которым не встречалась и у которого есть девушка. Ничего удивительного, что она зашифровала эту запись.

Лорейн рухнула на кровать, не в силах избавиться от ощущения, что ее предали. Она лежала на подушке и смотрела в потолок, не понимая, как ее подруга могла такое допустить. Затем ее осенила догадка, и она начала отсчитывать месяцы со дня зашифрованной записи. Добравшись до июля 1976 года, она загнула девять пальцев. Джери был отцом ребенка Петулы.

Вернувшись из больницы, Барбс тут же встала за барную стойку. Триши не было всего лишь неделю, и за это время Барбс полностью вписалась в свое законное место хозяйки «Тавернерс». Она всегда знала, что Триша – пустая и поверхностная дрянь, которая забрала у нее Сельвина, просто следуя своему капризу. Она никогда его не любила, и последние события доказали это со всей убедительностью.

Первые ранние клиенты уже присаживались к барной стойке, в воздухе собирались сигаретные облака, и начинали распиваться первые заслуженные после трудового дня кружки пива. В это время в паб заходили только мужчины, и большинство из них скрашивали в пабе ожидание домашнего ужина. Еще через несколько кружек некоторые вообще забывали, что у них есть дом, и Барбс нередко мягко напоминала им об этом, пусть даже во вред бизнесу. Совсем недавно она убрала рождественские украшения, и паб сейчас выглядел несколько по-спартански.

Лорейн вошла в паб через заднюю дверь и потянула мать за рукав, словно нетерпеливый малыш.

– Лорейн, я разговариваю с Кеном, не перебивай, это невежливо. Извини, дорогой, продолжай, – повернулась Барбс к Кену. – Ты говорил, что твоя Стелла влюбилась в посуду Tupperware…

Кен отхлебнул из своей кружки.

– Она меня разорит. Сколько же маленьких пластиковых контейнеров может понадобиться одной женщине? Открываю шкаф – а там их целая гора.

– Тебе еще кружку принести? – засмеялась Барбс.

– Ну да, давай, уговорила. Жена все равно на очередной вечеринке, так что я не тороплюсь.

– Ну вот, видишь. Нет худа без добра.

– Мам, – не отступалась Лорейн. – Мне нужно поговорить с тобой.

– В чем дело, милая?

– Не здесь, – и она показала головой на подсобку.

– У меня тут полный паб клиентов, Лорейн. Придется подождать.

– Я знаю, кто отец ребенка Петулы, – зашептала Лорейн.

Барбс не моргнув закончила наливать пиво в кружку Кена и поставила ее перед ним, чуть-чуть испачкав пеной ладонь. Затем она взяла Лорейн под локоть и повела ее вглубь бара.

– Что-то мне подсказывает, что новости не очень хорошие. Говори, кто это?

– Это Джери, – театрально прошептала Лорейн, сложив ладони у рта рупором.

Барбс раскрыла рот от неожиданности.

– Ну, такого я не ожидала. Джери Даган? Сын Дейзи?

– Да, он, – шипела Лорейн. – Ты понимаешь, что это означает? – и она подождала, пока ее мать додумает мысль до конца.

Барбс терла виски руками и качала головой.

– О боже. Это значит, что Дейзи приняла собственную внучку, а потом оставила ее у чьего-то порога.

– Ты прямо в точку, мам, – вскрикнула Лорейн. – Мы должны ей рассказать.

Барбс положила руку на плечо дочери.

– Нет, не сейчас. Мне нужно все обдумать, Лорейн, поэтому без меня ничего не предпринимай. Мне нужно идти разливать пиво, – повернулась она и направилась в бар.

Когда в тот вечер она звонила в колокольчик, оповещая о закрытии паба, решение уже было принято. Этот секрет ей не принадлежал. Дейзи заслуживала знать правду. Что она будет делать с этой информацией – ее выбор, но Барбс обязана передать ей эстафетную палочку, и тогда ее совесть будет чиста.

Дейзи сидела на кухне с Майки и помогала ему разбираться в таблице умножения. Справедливости ради нужно сказать, что у него с ней дела шли гораздо лучше, чем у нее. Его одноклассники все еще осваивали сложение и вычитание, а он уже учил таблицу умножения на двенадцать.

Уже вошло в порядок вещей, что она забирала его из школы, и полдничал он у нее. Андреа же кормила его такими продуктами, что назвать их едой язык не поворачивался. Например, сухими картофельными чипсами, размоченными горячей водой. Никакого оправдания этому быть не могло – любому под силу очистить картофелину. Дейзи обрадовалась, когда на прошлой неделе Майки сказал, что она приготовила цветную капусту с сыром, но на деле оказалось, что она сварила немного капусты, накрыла ее квадратиком бутербродного сыра и поставила это в печку-гриль. И больше не было ни мяса, ни рыбы, ничего. Неудивительно, что Майки был худой, как скелет, и Дейзи взяла себе за цель откормить его.

Майки водил пальцем по таблице умножения.

– Мне больше всего нравится умножать на девять, тетя Дейзи. А тебе?

Во многих отношениях Майки отличался от всех. Разве у кого-то из нас есть любимое число для умножения?

– Я не знаю, Майки, я никогда не задумывалась об этом. – Дейзи поставила на стол только что испеченный шоколадный торт. – Хочешь сам покрыть его глазурью?

– О да, пожалуйста. – Майки спрыгнул со стула и взял миску с жидким кремом. С высунутым от усердия языком он погружал в него нож и распределял по торту. Шоколад стекал по бокам и скапливался по краям.

– Выглядит очень вкусно, тетя Дейзи. Спасибо, что испекла его мне!

Дейзи нежно потрепала его по голове и дала ему разноцветные горошки для украшения.

– Пожалуйста, сынок.

Он рассыпал малюсенькие сахарные горошки по поверхности торта и в восхищении посмотрел на результат своего труда.

– Можно я сегодня здесь останусь на ночь, пожалуйста?

Дейзи совершенно не ожидала такого поворота.

– Ну конечно, милый. Мамы опять сегодня нет дома?

– Я не знаю, мне просто не нравится моя постель. От нее пахнет, и я потом чешусь.

– Да что ты? – Дейзи взяла Майки за руку и задрала рукав. Кожа была покрыта красными точками, а некоторые из них от чесотки он расковырял до крови. – Выглядит ужасно, Майки. У меня в шкафу в ванной есть немного крема от ожогов. Он у нас с тех пор, как у Джери была ветрянка, но я не думаю, что он испортился. – И она поцеловала Майки в макушку. – Пойдем помажем, а потом сходим к тебе домой и скажем маме, что ты сегодня поспишь у меня.

Андреа открыла дверь в нижнем белье. Сквозь бледную кожу просвечивали ребра. Изо рта торчала неизбежная сигарета.