Медовый десерт - Эми Эндрюс

— Почему? — рыдала она, уткнувшись в плечо Грейс. — Почему я продолжаю верить, что завтра все из-изменится?

Грейс чувствовала, как ее собственные эмоции бьют через край, и подавила слезы — нельзя, чтобы Таш видела ее такой же разбитой. Она немного отстранилась и посмотрела на девочку, начала утирать ее черные от туши слезы, отодвинула челку со лба.

— Ты страдаешь, дорогая. И ты торгуешься. Это нормально и естественно, и я сама поступала так же тысячу раз. Ты знаешь, как сильно я хотела бы оказаться в больнице в ту ночь? Знаешь, сколько раз я молила вернуть назад те пару часов, чтобы я могла все изменить?

Таш энергично затрясла головой, увидев сомнения и горечь на лице своей тети.

— Нет. Нет, прошу тебя, я не должна была этого говорить. Не должна была так думать. Ты любила маму, и она любила тебя. Прости меня, я не всерьез говорила. Она очень скучала по тебе, но она так гордилась т-тобой.

И тут Грейс заплакала. Она больше не могла сдерживаться. Она снова притянула Таш к своему плечу, и на несколько минут палата наполнилась душераздирающими звуками боли и страдания людей, которые оплакивали потерю близкого им человека.

Человека, которого не вернуть.

Через некоторое время Таш отстранилась, и Грейс взглянула на нее:

— Тебе лучше?

Таш кивнула:

— Намного.

Грейс сжала ее руку и вновь пересела на стул. Племянница откинулась на подушки и на секунду прикрыла глаза.

Затем снова посмотрела на Грейс:

— Ты бы вернулась раньше? Если бы знала, что она умрет.

Грейс ответила не задумываясь:

— Да. Да, да, да. Тысячу раз да. Я никогда не прощу себе, что так долго не приезжала.

Она потеряла столько времени, которое могла бы провести с сестрой. Столько драгоценного времени. Она подумала о Бренте. Если бы она не уехала так надолго, они сейчас снова могли бы быть вместе.

Таш скривилась от боли, попытавшись переместить лодыжку в более удобное положение, и Грейс помогла ей поправить подушки.

— Повезло вам, девчонки, — пробормотала она, внутренне содрогнувшись от вида ужасных синяков.

Таш виновато посмотрела на тетю:

— Прости меня. Я заслуживаю хорошей трепки за прошлую ночь.

— О, Таш, я не собираюсь устраивать тебе трепку, — проворчала Грейс. — Но я хочу, чтобы ты поговорила со мной. Хочу знать, что происходит у тебя внутри. Что побудило тебя сбежать из дома прошлой ночью? Напиться? Сесть в машину с пьяным водителем? Ведь все могло закончиться намного хуже.

Таш покачала головой:

— С тех пор как мамы и папы не стало, я чувствую себя как… в смирительной рубашке. То есть жизнь коротка, разве нет? — она посмотрела на Грейс умоляюще. — Каждый из нас может умереть в любой момент. Мне… нам… это известно лучше, чем кому-либо. Я хочу жить, ощущать жизнь. Хочу приключений.

Таш снова разбивала сердце Грейс. Ей было больно слышать это.

— Курить и напиваться — это не приключение, Таш. Ты же умом понимаешь это.

Таш скорчила гримасу:

— Ну да, конечно!

— Милая… есть приключения, а есть просто опасные вещи.

— Я не хочу осторожничать, тетя Грейс. Ты же не осторожничала.

— О, дорогая, я следовала за своей мечтой, это правда, но это трудно назвать безрассудством. Может, и не стоит чересчур осторожничать, но идти на откровенный риск — это тоже не выход.

Подбородок Таш задрожал.

— Да знаю я. Знаю. — Она снова фыркнула. — Но знаешь что? Мама была осторожной всю свою жизнь. Они с папой все время говорили, что посмотрят мир, когда выйдут на пенсию. Знаешь, я думаю, она тебе завидовала. Иногда мне кажется… она жалела, что так рано родила детей.

Грейс замерла на секунду, оглушенная неуверенностью, прозвучавшей в голосе племянницы.

— Погоди-ка минутку, дорогая. — Грейс наклонилась. — Может, в последние двадцать лет мы с ней и жили далеко друг от друга, но одно я знаю наверняка: твоя мама очень хотела иметь собственную семью. Мужа и детей. С того момента, как она встретила Дага, она только об этом и говорила. Точнее, они с ним только об этом и говорили. А когда она узнала, что беременна тобой, ее счастью не было границ. — Грейс сделала паузу, чтобы эта информация улеглась в голове у племянницы. — Может, она и твердила, что однажды отправится в путешествие, может, в редкие моменты и хотела, чтобы трава была зеленее, но перед смертью она не жалела о том, как прожила свою жизнь, потому что ты, Бенджи и ваш папа — это все, что ей было нужно.

Лицо Таш опять искривилось.

— Я тоже не хочу ни о чем жалеть перед смертью, тетя Грейс.

Грейс поднялась и снова села на край кровати, взяв запястья племянницы в свои руки:

— Ты и не будешь жалеть. В будущем тебя ждут потрясающие приключения — безопасные, — и когда ты состаришься, ты сможешь рассказать о них своим внукам. — Грейс наклонилась вперед и откинула челку со лба Таш. — Милая, нельзя жить так, будто каждый день может стать последним. Знаю, такие наклейки лепят на бамперы, но, следуя этом принципу, ты просто свихнешься, Таш. Я уверена на все сто процентов, что Джули не хотела бы, чтобы ты так обращалась со своей жизнью.

Таш слабо улыбнулась:

— Мама убила бы меня за прошлую ночь.

Грейс рассмеялась:

— Ну, если тебя это утешит, меня этой ночью тоже посещала мысль об убийстве.

Таш глубоко вдохнула, стараясь прогнать снова подступившие слезы.

— С этого дня я буду вести себя лучше, обещаю.

Грейс кивнула, заправляя непослушную челку Таш за ухо и вытирая ее мокрые щеки. Впервые за полтора года она почувствовала, что все на самом деле будет хорошо. Последние восемь часов оказались насыщенными эмоциями. Но они принесли облегчение. Грейс наконец почувствовала, что Таш открыла ей душу. Возможно, теперь она сможет жить дальше. Они все смогут.

Нет, Грейс не надеялась, что в ту же секунду племянница станет ангелом во плоти. Она была не столь наивна. В конце концов, Таш была подростком. Впереди их ждут битвы — победы и поражения. Но тот дикий страх, который терзал ее до сего дня, наконец-то прошел, и она чувствовала, что камень упал с ее плеч.

Это было неплохое начало. Грейс поцеловала Таш в щеку:

— Хорошо.

Таш улыбнулась, а потом скривилась:

— Ой.

— Лодыжка болит?

Таш кивнула:

— Очень.

Грейс нажала на кнопку вызова медсестры, и через десять минут девочке принесли таблетку мощного обезболивающего.

— Поспи немного, Таш, — сказала Грейс, расправляя простыни на кровати племянницы. — Я подожду, пока ты заснешь, а потом поеду домой и привезу тебе косметичку и чистую одежду.