Всё хреново - Марк Мэнсон

Кант начал с простого наблюдения. Во всей Вселенной, насколько мы можем судить, есть только одна поистине редкая и уникальная вещь – сознание. По мнению Канта, единственное, что отличает нас от всей космической материи, – это наша способность мыслить: мы одни можем взять окружающий мир и посредством своей логики и воли изменить его. Это, в его представлении, нечто необычайное, нечто совершенно небывалое – практически чудо, – потому что из всего бесконечного многообразия сущего только мы (насколько нам известно) можем реально направлять бытие. Во всем обозримом космосе мы – единственный источник изобретательности и творчества. Только мы можем направлять свою судьбу. Только мы обладаем самосознанием. И, по нашим данным, мы единственная попытка Вселенной создать нечто, способное к разумной самоорганизации.

Отсюда Кант сделал изящный вывод, что, по логике, высшая ценность во Вселенной – это то, что задумывается о самом понятии ценности. Единственно истинный смысл существования – способность придавать смысл. Единственное, что действительно важно, – то, что судит о важности{216}.

И эта способность выбирать смыслы, воображать важность, придумывать цели – единственная сила в известной нам Вселенной, которая может порождать саму себя, которая может распространяться и генерировать все более и более высокие уровни организации по всему космосу. Кант верил, что без разумной жизни Вселенная была бы бессмысленна, никчемна, лишена всякой цели. Без интеллекта и свободы его применения мы бы ничем не отличались от груды камней. Камни не меняются. Они не задумываются о ценностях, системах или организациях. Они ничего не модифицируют, не улучшают и не созидают. Они просто есть.

Но сознание – сознание способно реорганизовывать Вселенную, и эта реорганизация может приращиваться в геометрической прогрессии. Сознание способно взяться за одну задачу – систему определенной степени сложности – и вообразить и породить еще бóльшую сложность. За тысячу лет мы перешли от скручивания косяков в маленькой пещерке к созданию целой цифровой реальности, соединяющей умы миллиардов людей. Еще через тысячу лет мы легко можем оказаться среди звезд, научиться менять облик планет и управлять самим пространством-временем. Каждое отдельное действие, возможно, не имеет особого значения в грандиозной схеме всего, но сохранение и приумножение рационального сознания в целом значит больше, чем что-либо другое в этом мире.

Кант утверждал, что наш главный моральный долг – сохранять и увеличивать сознание как в себе, так и в других. Его принцип первостепенности сознания стал известен как формула человечности[3], и она, пожалуй, объясняет… да все что угодно. Она объясняет нашу нравственную интуицию. Она объясняет классическую концепцию добродетели{217}. Она объясняет, как нам жить своей повседневной жизнью, не прибегая к каким-либо обнадеживающим вымыслам. Она объясняет, как не быть козлом.

Более того, она объясняет все это одним предложением. Формула человечности гласит: «Поступай так, чтобы ты всегда относился к человечеству и в своем лице, и в лице всякого другого так же как к цели, и никогда не относился бы к нему только как к средству»{218}.

Вот и все. Формула человечности – то самое заклинание, которое может перенести человека от подросткового базара к взрослым добродетелям{219}.

Понимаете, проблема надежды в том, что она по сути своей меркантильна: это обмен нынешних поступков человека на какое-то воображаемое приятное будущее. Не ешь это – и попадешь в рай. Не убивай этого человека – и не будешь наказан. Трудись и откладывай деньги – и будет тебе счастье.

Чтобы вырваться из меркантильного мира надежды, нужно поступать безусловно. Нужно любить, не ожидая ничего взамен, – иначе это не настоящая любовь. Нужно уважать, не ожидая ничего взамен, – иначе это не настоящее уважение. Нужно быть честным, не ожидая одобрительного похлопывания по плечу, аплодисментов и медали на грудь, – иначе ты не по-настоящему честен.

Кант обобщил все эти безусловные поступки в один простой принцип: никогда не относись к человечеству только как к средству – всегда относись к нему как к цели{220}.

Но как это должно выражаться в повседневной жизни? Вот вам простой пример.

Предположим, я проголодался и хочу буррито. Я сажусь в машину, еду в Chipotle и заказываю, как обычно, своего монстра с двойной порцией мяса, которого я ох как обожаю. В этом случае буррито – моя конечная «цель». Именно ради него я все это и проделываю: сажусь в машину, рулю, покупаю бензин и т. д. Все перечисленное – это «средства» (действия, которые я предпринимаю, чтобы заполучить свое буррито).

Средства – это поступки, обусловленные целью. Это то, что мы предлагаем в обмен на желаемое. Я не хочу садиться в машину и куда-то ехать, я не хочу платить за бензин, но я хочу буррито. И чтобы получить его, я должен пойти на все это.

Цель – это то, что нам нужно само по себе. Это главный мотивационный фактор для наших решений и поступков. Если бы я решил поехать за буррито потому, что его захотела моя жена, а я хочу ее порадовать, тогда буррито уже не было бы моей целью – оно было бы средством достижения более далекой цели: порадовать жену. А если бы я хотел порадовать жену только для того, чтобы она вечером меня приласкала, то тогда уже и радость моей жены стала бы средством для достижения еще более далекой цели – в данном случае секса.