Обычные люди - Евгения Овчинникова

Помощник капитана был опытным моряком, поэтому его не смутил приказ постоять у штурвала в часы, когда море стало неспокойным. Неискушенному в морских путешествиях человеку могло показаться, что на море настоящий шторм, но в действительности это был всего лишь ветер, раздувавший волны. Качка была неприятной, но не страшнее ям на дороге. Куда больше помощника беспокоила дымка, которая могла быстро, как бывает на море, превратиться в туман. Он запросил информацию у береговых служб, но оттуда ответили, что тумана не наблюдают, и он успокоился.

Повар тоже спал у себя. После ужина он попросил горничную заняться посудой, но та, по обыкновению, заявила, что сможет сделать это только через час. Он стерпел, не стал снова с ней ругаться, чтобы не слышали гости на борту. Иначе он в очередной раз повторил бы, что мытье посуды — ее обязанность, а она бы парировала, что она горничная, а не судомойка. На камбузе была посудомоечная машина, но, когда людей было много, вся посуда в нее не влезала и часть приходилось мыть вручную. Обычно в ходе спора они перемещались к Альбертине, и она обещала купить вторую посудомойку, но тут же забывала об этом. Повар быстро помыл все сам, проверил тесто и заготовки для раннего завтрака — хотел накормить гостей перед тем, как они сойдут в Риме, — и, потирая ноющую поясницу, отправился к себе. Он собирался прилечь минут на пятнадцать и снова вернуться на камбуз, но уснул, едва лег. Его каюта была ничем не примечательна, как будто он не жил здесь постоянно. На вешалке на стене висел белый костюм — брюки и пиджак. Ему редко удавалось надевать его, большую часть времени он суетился на камбузе в перепачканном фартуке.

Павел Валерьевич сражался со сном недолго. Он выпил кофе, попробовал пошагать по каюте, но из-за качки приходилось хвататься за мебель, чтобы не упасть, поэтому он снова сел. Ему казалось, что все закончилось. Что сейчас они спокойно доплывут до Рима и встретятся с этим сумасшедшим, все выяснят и решат, что делать. Главное — Нина спала этажом ниже, живая и здоровая, и он таял от гордости, что они с Сашей все так ловко придумали и дочь в безопасности, с ним, да еще и с охраной на борту. Павел Валерьевич сел обратно за стол, опустил голову на руки и уснул. От качки хлопковые салфетки с вышитым названием яхты ездили по столу туда-сюда, задевая его руки, но не будили. Помощник капитана тоже хотел спать, несмотря на пару эспрессо из кофемашины в рубке. Он зевал и встряхивал головой, но сон не уходил, а наоборот, спать хотелось больше и больше. Ветер, качка, низкое серое небо давили, успокаивали, убаюкивали. В такую погоду обычно хочется спать так, что легче сдаться, чем противостоять. Прогноз, к счастью, не обещал, что ветер усилится. Помощник думал о том, как попросить прибавку к зарплате. Он уже говорил с капитаном, однако тот считал, что повышение преждевременно. Но помощник не отчаялся и решил поговорить с хозяйкой. Он предпринимал попытки всю последнюю неделю, но, когда в свои свободные минуты появлялся в гостиной или на палубе, хозяйка то говорила по телефону, то общалась с гостями, то была слишком пьяна, чтобы обсуждать такой вопрос. Впрочем, помощник не торопился. Он жил на роскошной яхте, где их отлично кормил добрый, хоть и ворчливый повар. И добрая, хоть и сварливая горничная прибиралась в его каюте, а грязную одежду уносила и через день возвращала чистой. Он улыбался — у него все было хорошо.

Вдруг он заметил, как по правому борту из сумеречного тумана показался катер береговой охраны и, мигая огнями и пробивая себе путь в темноте мощным прожектором, приближался к яхте. Он, казалось, шел на таран, поэтому помощник, догадавшись, что тут что-то не так, стал сбавлять ход. Охранники, сидевшие за его спиной, подскочили.

— Что случилось? Почему сбавляете ход?

— Ничего страшного, — ответил он им. — Опять береговая охрана, у нас с ними плохие отношения. Сейчас выясним. Такое бывает.

Он разбудил капитана по рации, сообщил, что катер береговой охраны снова что-то от них хочет.

— Я же говорил этим идиотам, чтобы они оставили нас в покое, у нас есть все разрешения! — рявкнул в ответ капитан, недовольный тем, что его разбудили.

— Без вас, видимо, не обойтись. Они дают знак остановиться.

Взлохмаченный капитан появился в рубке, когда катер охраны уже прижался к борту. Справа горели огни полуострова — яхта все время шла недалеко от берега. В море виднелись огни еще нескольких судов, а все остальное было залито черной краской. Капитан надел китель и, ругаясь, открыл дверь в темноту, из которой бил прожектор катера. Охранники тоже потянулись к выходу.

— Оставайтесь в рубке, здесь ничего страшного, это просто береговая охрана.

— Боюсь, мы не можем остаться. Нам заплатили за то, чтобы мы наблюдали за каждой внештатной ситуацией.

Капитан раздраженно дернул головой и вышел на палубу, охрана последовала за ним.

Снаружи непрерывно тянул сырой холодный ветер. Палуба колыхалась под ногами. Внутри качка казалась терпимой, от нее только ходил ходуном вверх-вниз желудок. Здесь же, в темноте, она пугала: волны шипели, падая вниз и сталкиваясь, и казалось, что шипят и падают в воздухе куски самой темноты. Огни яхты и прожектор светили, но не освещали.

Капитан и охранники шли по узкому проходу, придерживаясь за поручни. Увидев, что на борт яхты по вертикальной лестнице уже поднимаются патрульные, капитан крикнул возмущенное «Эй, какого черта!». Несмотря на плохое освещение, он заметил, что офицеры береговой охраны, с которыми он имел дело миллион раз и прекрасно знал, как они выглядят, сегодня одеты по-другому. Сверху топорщились полиэтиленовые дождевики, какие надевают старушки или дети, а под ними была обычная одежда морских туристов: брюки, водные туфли, свитера.

Двое офицеров, или не офицеров, перелезли через белый борт «Королевы тунцов» и направились к капитану и охранникам. Третий пока только перелезал, за ним ждал своей очереди четвертый. Чтобы патрульные и капитан встретились, понадобилось всего несколько секунд — яхта была немногим больше шестидесяти метров в длину. И эти несколько секунд капитан хмурился, разглядывая незваных гостей, но до самого последнего момента ничего серьезного не заподозрил. Охранники же ничего толком не видели за его спиной — капитан был огромен, как медведь, — но, наученные опытом, положили руки на оружие у себя на поясе.

— Что вам надо, паршивцы? — К моменту, когда они встретились, капитан уже как следует разозлился и кричал. — Какие еще разрешения вам нужны, чтобы я больше не видел ваших мерзких морд на своей…

Первый патрульный протянул руку и коснулся живота капитана. Раздался едва различимый треск, и сверкнула вспышка. Капитан остался стоять, как парализованный, и офицер оттолкнул его. Охранники к тому моменту поняли, что на них напали, и выдернули оружие. Но капитан стал падать назад, на шедшего сразу за ним охранника, и, пока тот пытался выбраться, первый патрульный шагнул к капитанской туше и, наклонившись, прикоснулся электрошокером к шее охранника.

— Стоять, я стреляю! — рявкнул единственный оставшийся охранник, направляя пистолет попеременно на троих патрульных.

— Не надо стрелять, — ответил, поднимаясь от капитана, патрульный с электрошокером. — Мы не хотим никому причинить вреда. Нам нужны только девочки. Отдайте их нам.