Исповедь русского гангстера. Хроники времен организованного бандитизма. Книга вторая - Михаил Орский

Но что произошло дальше? На общий сбор не явился Хрустальный. Он забыл о смене часовых поясов, не перевел стрелки и опоздал на час. Гриша по телефону в жесткой форме выразил одному из лучших совсем недавно боевиков свое неудовольствие. Неизвестно, что было в голове у непутевого Олега, но он зачем-то приехал на рынок через минут тридцать после того, как бандитский рейд был завершен. Каким-то образом «определился» и вся возбужденная толпа лабазников на него набросилась. Хрустальный попытался выхватить ствол, его обезоружили, поколотили. Опять полный бред и абсурд!!!!

— Как можно опоздать на час, когда дело касается чести твоего товарища?

— Зачем ехать на место, когда все уже закончено?

— Каким образом совершенно посторонние люди определили Хруста, как бандита?

Вместо относительной, пусть не яркой, но победы, бригада Уральского получила очередной геморой.

Кроме того, появился еще один тревожный симптом. Продуманный рецидивист использовал спортзал не только, как место повышения убойной квалификации своих головорезов. Будучи далеким от наркомании, Григорий не умел распознавать наркоманов по косвенным признакам, по которым их мгновенно выкупают врачи или собратья по несчастью — рукам там или зрачкам… Четкую картину каторжанину давал зал. Если вдруг у бригадника без причины начинали падать спортивные результаты, рецидивисту сразу перла измена, и он начинал внимательнее приглядываться к человеку и наводить справки о его окружении вне коллектива. Так, через спортзал, «спалились» и были отправлены восвояси хорошие в принципе пацаны Антоша Грузин и Саша Щебетуха.

Братва в Греции. 2016 год.

Хрустальный в спортзал вообще приходить перестал. У него стали возникать нелепые конфликты в бригаде. Во время одного из них его мгновенно вырубил Воркута.

Верзила, Воркута, дискотека, «Синдика»… Что дальше? Терпение лидера закончилось. За многие годы преступной деятельности у Гриши выработалась так называемая «чуйка». Он решил избавиться от Хрустального, пока тот не принес в бригаду по настоящему большую беду.

Собрался сходняк, и Олегу с сожалением указали на дверь. Решение коллектива как всегда озвучил главшпан[176].

— Хруст, я думаю нам больше не по пути, — молвил Уральский. — Твой образ жизни не совместим с укладом бригады. Давай, кругом бегом. Ты к нам приехал на троллейбусе, уезжаешь на джипе. Я думаю, претензий и вопросов к нам нет?

Олег ничем не выдал своего волнения или неудовольствия. Улыбнулся обычной бессмысленной улыбкой и ушел. Больше Уральский его никогда не видел. Некоторые ребята продолжали поддерживать с ним связь и подтягивать в какие-то ситуации. Через два года Хруст сцепился с охранником торгового комплекса на «Водном стадионе». Во время схватки отставленный бандит поскользнулся и ударился головой о ступени. Снова ступени. Злой рок. Смерть наступила мгновенно. Так нелепо завершилась жизнь Олега Хрустального, лучшей «торпеды» бригады Гриши Уральского.

Парни подошли к своему лидеру за деньгами на памятник.

— А что, наркоман и алкоголик достоин памятника? — возразил Григорий — нечего профсоюзные деньги переводить. Кто считает нужным — личные давайте.

— А он тебя очень уважал, — не удержался один из гангстеров, сентиментальный бандит с погремухой Ударник.

— Веду достойный образ жизни, отчего же меня не уважать? — ответил каторжанин на скрытый укор своего товарища.

Впоследствии он часто вспоминал этот разговор, когда смотрел на фотографии Олега Хрустального в своем альбоме.

В 1990 году Григорий освободился из мест лишения свободы правоверным арестантом-интернационалистом. Срока он отбывал в лагерях Оренбургской области, где сидело много казахов. Отличный босовитый народ с русской ментальностью. Их хватало среди отрицаловки [177]— Муха, Шумай, Серик, Урарай. Словом, казахи, однозначно, нашенские парни.

О грузинах и говорить не приходиться. В восьмидесятые в России их сидело мало, но те, которые встречались — достойные. Достаточно вспомнить стремилу Мераба.[178] Встречался Грише блатной чех — Чандрик. Словом, в лагерях не смотрели на национальность. Смотрели в первую очередь — на то, кто ты по масти, какой образ жизни ведешь.

С такой установкой Гриша и вышел на свободу. Однако постепенно реалии девяностых заставили каторжанина изменить свои взгляды. «Не менял свои убеждения только тот, кто никогда их не имел», — говорил философ, и с ним нельзя не согласиться. В Москве во всю действовали этнические преступные группировки. И сколько бы не стонали поборники политкорректности о том, что у преступника нет национальности, на Петровке 38 был создан отдел по противодействию этнической преступности.

Уральский недолго сохранял лагерную толерантность. Его начала бесить беспардонная наглость пришельцев, которые приезжали в его родной город, как на сафари.

— Что бы было с русскими парнями, которые приехали бы заниматься вымогательством и грабежами в Хасавюрт, Очхой Мартан, Дилижан или Сумгаит? — спрашивал он сам себя. Ответ очевиден.

— Порвали бы в лоскуты.

В девяностых в столице гремели чехи, которые сумели воспользоваться разрозненностью славянских ОПГ и коррумпированностью тогдашней власти. А с двухтысячных поперли даги.

Объяснение, происходящему в Москве, каторжанин неожиданно нашел на Урале. Вот какую историю услышал Григорий от своего старого учителя и партнера по «ломке» Толи Птенца[179].

В 80-ые годы в Оренбургской области на строгом режиме ИТУ № 5 отбывал срок аварец Гаджи Махачев. В лагере он скоренько занял теплую должность заведующего столовой. А вскоре вышел на «химию»[180] в славный город Новотроицк.

Старые приятели на расслабоне. Птенец, Яя, автор. Тайланд 2010 год.