Любимые дети, или Моя чужая семья - Диана Чемберлен

– Нет, это круто.

Я не хотела казаться ханжой и святошей. Она все равно знала, что я поджигательница. Так что не стоит волноваться попусту.

Поскольку волосы Джен были подняты наверх, я увидела едва заметное изображение сердечка чуть ниже уха. Татуировка? Еще что-то общее между нами. Но когда она откинула голову, чтобы допить последние капли, я заметила, что сердечко слегка асимметрично. Оказалось, что это не что иное, как сероватое родимое пятно. И хотя полмира носило тату, я решила держать свое в тайне от нее. По крайней мере, пока не узнаю ее получше. Мое тату всегда требовало больше объяснений, чем мне хотелось давать, особенно сейчас.

Джен выключила огонь под сковородой.

– Да, я, может, и хорошая стряпуха, но не умею угадывать время готовки. Однако все готово. Ты голодна?

– Конечно.

Мы нагрузили тарелки и понесли к столу, сидя за которым, можно было увидеть океан. На улице все еще было светло, хотя небо уже серело, как всегда бывает ранним вечером.

– Я идеально спланировала эту ночь, – сказала Джен, подливая вина в стакан.

О боже. Я надеялась, что она не захочет куда-то идти. Я ведь совсем не знала эту девушку. Каково ее представление об идеальной ночи?

– Что за карта у тебя в рукаве? – спросила я. Курица была нежной и совершенно восхитительной. Рано или поздно мне придется учиться готовить.

– После ужина наполним пластиковые тазики – я нашла их на крыльце – горячей водой, будем делать педикюр и смотреть кино. Наверху есть несколько полок с фильмами и телевизор с большим экраном.

На секунду я потеряла дар речи, но тут же рассмеялась. Какое облегчение! Она никуда не собирается! Но педикюр?

– Я никогда не делала педикюр, – призналась я.

– Даже дома?

– Никогда.

– О, тебя ждет большое удовольствие, Мэгги.

Несколько минут мы молча ели. В небе за окнами стали вылупляться звезды.

– Кто владелец этого коттеджа? – спросила я. – Хотя слово «коттедж» не слишком подходит к этому месту.

– Ты права. Потрясающе, верно?

– Верно.

– Он принадлежит друзьям семьи. Роско. Они живут в Чикаго и пользуются им только в сезон. Проводят здесь все лето.

– В Чикаго?

Я не знала никого, кто приезжал бы на остров Топсейл из Чикаго.

– Откуда твои родные знают их, если живут в Эшвилле?

– О…

Она принялась гонять по тарелке кусочек цукини.

– Миссис Роско и моя мать учились вместе в колледже.

Она отложила вилку и подняла руки, чтобы обвести дом.

– Повезло мне, правда?

– Еще как!

– Где ты живешь?

– На заливе в Северном Топсейле.

– Прямо на заливе? – удивилась она. – У вас там потрясающие закаты.

– Точно, – кивнула я, думая о том, какое счастье быть дома. И хотя я стыдилась этого чувства, все равно была в восторге от того, что Кит не пожелал жить с нами. Ма оставила сообщение на моем мобильном, когда я ехала к доктору Джейксу, и написала, что он отказался от предложения.

– Наконец-то я на свободе, – сказала я вслух.

После обеда мы поднялись наверх, в большую гостиную. Джен включила телевизор, и мы стали искать подходящий фильм. Должно быть, эти Роско просто купаются в деньгах, если учесть, что это всего лишь летняя коллекция. Джен любила фильмы ужасов. Я раньше тоже любила их. Пока не стала жить с толпой оживших зомби и маньяков.

– Знаешь…

Я собиралась быть с ней совершенно откровенной.

– Последнее время у меня нет настроения смотреть ужасы. Может, комедию?

Джен быстро поворачивала голову, читая названия фильмов.

– У тебя кошмары?

– Нет, просто сейчас я смотрю что-нибудь полегче.

– Да, полагаю, у тебя в жизни было достаточно ужасов.

Она глянула на экран, где шла реклама виагры, и закатила глаза:

– Мужчины… что с них взять…

Я рассмеялась.

– Комедия – это здорово. Выбирай, а я приготовлю все для педикюра.

Я вытащила несколько дисков с фильмами и ждала возвращения Джен, когда на экране пошел другой рекламный ролик.

– Больница Брайар Глен нуждается в вас, – произнес мужской голос.

Мелькали кадры. Женщина на больничной койке. Мужчина, везущий больного в инвалидном кресле. Маленькая девочка, улыбавшаяся над книгой с картинками.

Я опустилась на диван, вспоминая волонтеров в больнице Нью-Гановер, куда я привозила открытки жертвам пожара. Все волонтеры были немолоды. Может, и в Брайар-Глен такие же? Принимают ли они волонтеров моего возраста? И, что важнее всего, примут ли меня? Больница на другом конце острова, так что пациенты, возможно, не знают, кто я. Может, я сумею отработать там?

А ведь доктор Джейкс фактически сказал мне, что я сама должна найти место для отработки. Фу! Противно угождать этому человеку, но я была взволнована. Может, я сумею работать с детьми?

Я улыбнулась в экран как раз в тот момент, когда человек в белом халате, со стетоскопом показал на меня пальцем и повторил:

– Больница Брайар Глен нуждается в вас!

В комнату вернулась Джен с тазиком душистой мыльной воды и двумя свернутыми валиком полотенцами под мышкой.

– Я и твой наполнила. Он – в ванной хозяев. Последняя дверь направо.

Я нашла спальню хозяев, огромную, разделенную на две части, между которыми была большая арка. В большей части находились кровать, комод и шкаф. В меньшей – маленький диванчик и длинный роскошный шезлонг. На мольберте перед окном стояла огромная картина с изображением океана. Я включила свет, чтобы лучше рассмотреть ее. Только вода и небо. Но какие цвета, какой колорит!

В основной части спальни было два огромных окна, и я позавидовала Джен, просыпавшейся каждое утро в комнате с видом на океан. Очевидно, что она спит именно здесь. А почему нет? Здесь, кроме нее, никто не живет, а это, возможно, лучшая спальня в доме. Кроме того, в углу стоит ее чемодан. А на кровати разбросана одежда. И тут пахло Джен. Цитрусовый аромат, сильный и очень приятный. В ванной с утопленной ванной и стеклянной душевой кабинкой выстроилась на полке ее косметика. Здесь были щипцы для завивки ресниц, увлажнитель, тюбик с автозагаром и маленькая коричневая прямоугольная коробочка, в которой я немедленно узнала противозачаточные таблетки.

Я коснулась коробочки кончиками пальцев, вспоминая, как методично принимала свои. Какой мудрой и ответственной считала себя. И перестала их принимать после того, как с Беном все было кончено. Кто знает, когда они понадобятся мне снова?