На фронтах Первой мировой - Сергей Куличкин

И это при том, что русские оборонительные позиции, мягко говоря, желали быть лучшими. Они состояли из главной оборонительной линии, расположенной на склонах высот в сторону германцев, и двух линий на глубину 2–5 км одна от другой. Эти две линии имели только окопы полного профиля с небольшим количеством блиндированных укрытий. Бетонированных сооружений не было вообще. Проволочные заграждения в полной мере опутывали только передовую линию. Главным же недостатком русской позиции было отсутствие самостоятельных подготовленных тыловых позиций. Очевидна была необходимость иметь тыловые укрепления на рубеже рек Вислоки и Вислока, но только в районе Биеча в 10 км от основных позиций началось рытье окопов силами местных жителей.

И это при том, что русские войска были недовооружены, укомплектованы только наполовину, да и то необстрелянным личным составом. Кадровых офицеров на полк приходилось по 5–6 человек. Безусые прапорщики и подпоручики командовали ротами, а то и батальонами. В ротах числилось не более десятка солдат и унтер-офицеров старого состава.

Катастрофа не вызывала сомнения, и все же масштабы ее были бы не так велики, если бы понимавшие это командиры сами, в рамках своих полномочий, предприняли все возможные меры для ее ослабления. Тот же Радко-Дмитриев мог и должен был за время оперативной паузы значительно укрепить свои позиции в инженерном отношении, особенно вторую линию обороны. Как тут не вспомнить оборонительные рубежи на полях Франции. Их вряд ли преодолели бы даже ударные дивизии Макензена. Не озаботился командующий 3-й армией и подготовкой тыловых позиций на реке Сан. А ведь знал, что отступать ему придется именно туда. Конечно, доля вины Радко-Дмитриева несравнима с просчетами главного командования, но настоящий полководец всегда, невзирая на мнение вышестоящего начальства, готовит свои войска ко всяким неожиданностям. Примером тому стал его сосед слева командующий 8-й армией генерал Брусилов, который, кстати, заметил: «Вина прорыва 3-й армии ни в коей мере не может лечь на Радко-Дмитриева, а должна быть всецело возложена на Иванова. Однако в крайне беспорядочном и разрозненном отступлении армии нельзя не считать виновником Радко-Дмитриева. Он прекрасно знал, что подготовляется удар, и знал место, в котором он должен произойти. Знал он также, что подкреплений к нему никаких не подошло и, следовательно, ему не будет возможности успешно противостоять этой атаке. Поэтому, казалось бы, он должен был своевременно распорядиться о сборе всех возможных резервов своей армии к угрожающему пункту и, вместе с тем, отдать точные приказания всем своим войскам, в каком порядке и на каком направлении, в случае необходимости, отходить, на каких линиях останавливаться и вновь задерживаться, дабы по возможности уменьшить быстроту наступления противника и провести отступление своих войск планомерно и в полном порядке. Для этого необходимо было заблаговременно, без суеты убрать все армейские тыловые учреждения и также заблаговременно распорядиться устройством укреплений на намеченных рубежах. При таких условиях 3-я армия не была бы полностью разбита и не потеряла бы многочисленных пленных, части артиллерии, части обозов и различных армейских складов со всяким имуществом». Сам Брусилов на участке 8-й армии все эти мероприятия провел в должной мере, чем и помог своим войскам отступать планомерно и достойно.

Вот так подготовились противники к началу решающих сражений.

Летняя кампания на Восточном фронте открылась боями в Курляндии. Гинденбург этой демонстрацией якобы большого наступления должен был отвлечь внимание русских от событий в Галиции. Оперативная группа генерала фон Лауэнштейна начала наступление на шавельском направлении. В начале мая немцы захватили город Шавли и немецкая кавалерия начала растекаться по всей Курляндии. Командующий русским Северо-Западным фронтом генерал Алексеев, только что перебравшийся с Юга и прекрасно знавший об истинном положении дел в Галиции, сразу понял демонстративный характер действий Гинденбурга. Без паники он начал перебрасывать в Прибалтику ровно столько частей и соединений, сколько было нужно для сдерживания немецкого наступления. Проще говоря, мы оставляли Курляндию без всякого сожаления. Лишний раз удивляешься такой непоследовательности русского командования. В считаные дни, без серьезных сражений оно отдавало земли, давно входившие в состав Российской империи, приближали линию фронта к столице Петрограду и требовали не отдавать ни пяди земли в далекой, давно уже не русской Галиции и на Карпатских перевалах, за тысячи верст от глубинной России. Алексеев так бы и ограничился встречными в основном кавалерийскими боями, больше опасаясь за войска, все еще остающиеся в варшавском выступе, если бы не аппетиты Гинденбурга. Тот, не желая ограничиться одной демонстрацией, начал вводить в операцию и части Неманской армии. Герой Танненберга не оставил идеи глубокого охвата русских войск ударом на Вильно и Гродно. Фалькенгайну не раз приходилось осаживать рьяного соперника, но Алексееву все-таки пришлось перебросить в Риго-Шавельский район до 7 пехотных дивизий для прикрытия путей на правом берегу Немана к Вильно, Двинску и Риге, растягивая их расположение до Балтийского побережья. К тому времени 7 мая германские войска при содействии флота овладели Либавой. Все эти 7 дивизий подчинялись штабу 10-й армии генерала Радкевича, который находился за сотни верст, в Гродно. Конечно, толково управлять войсками на таком расстоянии было невозможно, а германцы продолжали стремительное продвижение к Митаве и Вильно. Алексеев переводит с Немана в Курляндию управление 5-й армии во главе с одним из самых талантливых полководцев генералом Плеве, подчиняет ему все войска Риго-Шавельского района, образовав тем самым новую 5-ю армию. На 5-ю армию он возложил задачу прикрытия огромной территории от реки Неман до Балтийского побережья с опорой на Ригу и Двинск. Балтийский флот должен был удерживать Моонзунд, обеспечивая сообщение с Рижским заливом.

И это происходит на фоне разворачивающейся в Галиции трагедии. Плеве в кратчайший срок удалось наладить управление, организовать, сплотить войска и остановить немцев, втянув их в так называемые бои местного значения. Бои, которые отличались блестящими успехами наших передовых частей, особенно кавалерии. Лучшую характеристику им дал, на мой взгляд, А. Керсновский: «На широком фронте действовали небольшие отряды смешанного состава с большим количеством кавалерии. Германская конница действовала карабином, наша шла в шашки. Александрийские гусары взяли батарею, павлоградцы захватили штаб 76-й германской дивизии. Количество конных дел против пехоты и конницы измеряется десятками. Ядро 5-й армии составлял 19-й корпус генерала Горбатовского (героя Порт-Артура. – С.К). В делах под Шавлями 28 апреля нами захвачено 600 пленных и 5 орудий, 29 апреля еще 1000 пленных, а 2 и 3 мая – 1500 пленных и 8 орудий. Берега Дубиссы и Венты были свидетелями геройских дел нашей конницы. Особенно искусно действовала Уссурийская бригада генерала Крымова, а в этой последней – Приморский драгунский полк. 1 июня под Попелянами приморцы, форсировав Венту, атаковали 8 верст полевым галопом, последовательно изрубив пять германских кавалерийских полков. Затем они перемахнули через проволочные заграждения и уничтожили прятавшиеся за ними шесть батарей. Потери приморцев – 5 офицеров, 116 драгун и 117 коней. Немцев изрубили без счета». Так воевали летом 1915 года в Прибалтике.