Открой глаза, Фемида! - Екатерина Островская

– Почему же вы тогда столько лет работали у Корнеева?

– Не знаю. Просто Корнеевы были самыми близкими друзьями нашей семьи, и я подумала, если у мужа были какие-то разногласия с Виктором, то по работе, в жизни они не ссорились никогда… Вам приготовить кофе?

Ровно в девять в кабинет заглянул Сперанский. Увидев их вдвоем возле стола для посетителей, он поздоровался и потянул носом:

– Кофейком балуетесь? Хотя у вас не кофе, а что-то очень вредное для здоровья. Растворимый небось? Ладно распоряжусь, чтобы вам кофемашину выдали, ценным сотрудникам не надо травиться суррогатом, – и не делая паузы, поинтересовался: – Володя, ты готов, надеюсь, к сегодняшнему заседанию?

– Дело наизусть знаю.

– Проблем не предвидится? Надо побыстрее, чтобы не затягивать, а то под окнами уже журналюги собираются.

– Сегодня и закончим, – пообещал Владимир Васильевич, – надеюсь, что обвинение представит новые свидетельства преступной деятельности гражданина Качанова, а то они все ссылаются на его прежние дела и на погашенные судимости.

– С прокурором города об этом же беседовал пару дней назад. Тот пожаловался, что были попытки… Ну ты знаешь, как у таких людей находят наркотики, незарегистрированное оружие. Обыски проводились по месту проживания Качанова, но не удалось ничего найти, потому что слишком много понятых появлялось. В машине он практически никуда не выезжает… Оперативники готовят операцию, но он неожиданно меняет свои планы и соскакивает с крючка.

– Может, кто-то из ГУВД сливает ему информацию?

– Как ты можешь так думать! Там решения принимались на самом высоком уровне и оперов подгоняли в самый последний момент, не говоря, куда их направляют и кого будут брать. Просто этот гад как будто носом чует. Острожный и опытный. А теперь адвокаты у него – крючкотворы еще те. Хочешь анекдот про адвоката? – Сперанский посмотрел на Софью Андреевну. – Ну ладно, в другой раз как-нибудь расскажу. Ты же будешь в следующую субботу у Корнеева?

Высоков молча кивнул.

– Ну вот и хорошо. Там мы и расслабимся немного: поводов будет множество.

Николай Степанович вышел из кабинета.

– Только не понял, о каких поводах он говорил, – удивился Владимир Васильевич.

– Во-первых, Виктор Васильевич перебирается в столицу, – ответила Софья Андреевна, во-вторых, Вика объявит, что она победила в конкурсе, проводимом под эгидой президента страны, в-третьих, Сперанский сообщит, что уходит на пенсию, будет рекомендовать вас на свое место и решение о вашем назначении будет быстрым. В-четвертых, вам предложат остаться ночевать.

– Не собираюсь я этого делать, – возмутился Высоков. – Я привык спать в своей постели.

– Вас оставят там едва ли не силой, чтобы каким-то образом Вика оказалась в вашей постели.

– Полная чушь! И потом у меня есть девушка.

– Корнеев знает о ней. Он даже жене сказал, что устранить девушку – не проблема. А Вика окажется в вашей постели, вы даже не вспомните как. Утром все будут уверены, что вы провели ночь безумной любви…

– Чушь! Что вы такое наговариваете?

– Эту чушь придумала Ирочка, то есть Ирина Петровна. И Виктор Николаевич согласился с этим планом. Правда, сама Вика пока еще ничего не знает, но Ирочка уверена, что ее дочь согласится, потому что уже сейчас она влюблена в вас по уши.

Судебное заседание началось с опозданием на полчаса, так как автозак с конвоем опоздал. Впрочем, это было обычным явлением, но почему-то на сей раз Высоков решил, что это добрый знак, и даже надеялся, что автозак вообще не приедет. Ерзал на своем месте прокурор, но трое адвокатов Качанова были спокойны, словно их заранее уведомили о предстоящей задержке. Подошли свидетели, зарегистрировались у секретаря суда и расселись в зале подальше друг от друга, словно демонстрируя, что они не знакомы вовсе. Свидетелей было четверо: трое мужчин и одна женщина, все они представляли обвинение.

Судья, двое народных заседателей, секретарь суда Марина, трое адвокатов защиты, прокурор Мелешкин, к которому уже в последний момент, перед тем как привезли Качанова, присоединилась старший советник юстиции Ермакова. Она подошла к Высокову так, будто видела его впервые, да и он бы не узнал ее сразу. Синий прокурорский китель едва стягивал ее заметно увеличившуюся грудь, Варя превратилась в блондинку, и губы у нее стали более объемными.

– Здравствуйте, – поздоровалась она и с судьей, и с народными заседателями, – буду представлять на процессе генеральную прокуратуру. Надеюсь, возражений с вашей стороны не будет?

Варвара оглянулась на зал, выискивая место поудобнее, а потом направилась к нему, качая бедрами. Когда проходила мимо адвокатов, Словоерсов вдруг узнал ее и решил поприветствовать:

– Как дела, Варя?

Но старший советник юстиции Ермакова, бывшая в не такие уж давние времена закоренелой троечницей Варей Коробейник, даже не заметила его.

И как раз в этот самый момент в зал ввели подсудимого. Судебный процесс начался. Высоков объявил, какое дело подлежит рассмотрению, а секретарь суда доложила о явившихся на заседание свидетелях.

Владимир Васильевич посмотрел на прокурора Мелешкина:

– У меня записано, что свидетелей со стороны обвинения десять человек, – сказал он. – Вы можете объяснить причины неявки?

– Вероятно, они подойдут позднее.

– Вы связывались с ними сегодня?

– Да, – неуверенно произнес Мелешкин.

– Ждать их не будем. А свидетели, которые все же явились, могут выйти в коридор и ждать, когда их пригласят для дачи показаний. Но пока вы, граждане, еще здесь, напоминаю присутствующим, что, поскольку сторона защиты в свое время отказалась от рассмотрения дела и в особом порядке, и в суде присяжных, и в присутствии трех судей Федерального суда, согласно тридцатому пункту Уголовно-процессуального кодекса дело буду рассматривать я – судья Высоков Владимир Васильевич единолично в присутствии двух народных заседателей.

Дальше пошло уже как по накатанной – в порядке, хорошо знакомом каждому судье.

– Господин прокурор, – обратился Высоков к Мелешкину, – вы перед началом заседания просили отложить судебное следствие, но, пока до него есть время, хочу спросить: смогут ли присутствующие свидетели обвинения в полном объеме подтвердить вину подсудимого.

– Я надеюсь, – уклончиво ответил прокурор, – и прошу в случае явки остальных зарегистрировать их и разрешить провести допрос.

– Хорошо.

После чего надо было установить личность обвиняемого и дату, когда он получил копию обвинительного заключения.

Качанов поднялся и назвал свою фамилию, имя и отчество. Услышав вопрос судьи, хорошо ли он владеет русским языком и не нужен ли ему переводчик, Качанов зачем-то посмотрел на потолок, словно искал ответ на такой простой вопрос именно там.