Мужчина моей мечты - Куртис Ситтенфилд

Когда она возвращается, Анна спрашивает:

— А как ты определишь, оставаться ли тебе на ночь у Филиппа Лейка или вернуться ко мне в гостиницу?

— Там видно будет.

— Может, поступить так: сегодня в любом случае остаться в гостинице, а уже потом решить, стоит ли ехать к нему завтра вечером.

Фиг продевает ноги в черную замшевую юбку и, натянув ее на бедра, застегивает молнию. Она подходит к большому зеркалу на стене и внимательно осматривает себя.

— А может, наденем на меня ошейник? — раздраженно говорит она. — Ты пристегнешь поводок и, когда я начну уж слишком заигрываться, дернешь.

— Фиг, ты сама пригласила меня лететь с тобой.

— Но я не просила быть мне нянькой.

«Вообще-то, просила», — думает Анна, но вслух не произносит ни слова.

Фиг снимает юбку и швыряет ее на кровать. Она смотрит на Анну и, когда их глаза встречаются, спрашивает:

— Ты что, на мои груди смотришь?

Лицо Анны заливается краской.

— Конечно нет! — восклицает она. Вообще-то, наблюдая за Фиг, она подумала, что первый раз в жизни, наверное, понимает, почему мужчин так привлекает женская грудь. Раньше грудь всегда казалась ей лишь неудобной анатомической особенностью женского тела, которая еще к тому же чудно выглядит (собственный бюст для нее не был исключением), но грудь двоюродной сестры смотрится по-другому. Она небольшая и упругая на вид, смуглость кожи (Фиг загорает на солнце летом и ходит в солярий в остальное время года) подчеркивается еще более темными сосками. Иногда, когда Майк целует ее грудь, Анна затрудняется сказать, кому из них это доставляет больше удовольствия. Наверное, она Майку, хотя не совсем понятно, как именно. Но на грудь Фиг смотреть приятно, и то, что она ее не прячет, воспринимается как приглашение.

— Так какие конкретно у нас планы? — Анна вопросительно смотрит на сестру. — Он заберет нас в аэропорту?

— Господи, нет, — вздыхает Фиг. — Я думала, что мы возьмем такси. Честно говоря, Филипп вообще не знает, что ты приедешь со мной. — Фиг брызгает из флакончика с духами на запястья и трет ими за ушами. Она больше не смотрит на Анну и поэтому не видит несколько растерянное выражение ее лица. Ну разумеется, Филипп Лейк не знает о приезде Анны, она предположила обратное только потому, что серьезно не задумывалась об этом. Раньше их путешествие казалось Анне чем-то более значительным, заслуживающим того, чтобы об этом переживать, но в последнее время ее мысли переключились на другое. Она сейчас даже не может точно вспомнить, во сколько их вылет (то ли в час двадцать, то ли в час сорок), поэтому расстегивает змейку на рюкзаке и запускает руку внутрь, чтобы достать билет на самолет. Когда Анна, нащупав билет, достает его, она видит, что к нему приклеен желтый ярлычок. На нем голубыми чернилами почерком Майка написано: «Анна прекрасна!»

По меньшей мере минуту она изумленно смотрит на этот клочок бумаги, который сжимает между большим и указательным пальцами, не понимая, когда он это написал, до их ссоры или после. Но, так или иначе, какая же она дура! Зачем ей лететь в этот Лос-Анджелес? Зачем, как сказала бы Эллисон, заниматься тем, из-за чего она страдает? Почему она сейчас находится здесь, с Фиг, если никто не отнимал у нее право выбора?

Она резко встает и говорит:

— Фиг, я не полечу с тобой.

— Что за глупости?

— У тебя все будет хорошо. Если ты считаешь, что Филипп Лейк прекрасный человек, я уверена, что твоя интуиция тебя не подводит. Я там не нужна.

— Ты обиделась, что я не предупредила его, что прилечу с тобой? Если это для тебя так важно, я могу позвонить ему…

— Дело в другом, — перебивает ее Анна. — Мне еще надо кое с чем разобраться здесь. Все равно с самого начала было ясно, что это плохая идея. — Она уже натянула на плечи рюкзак и взяла в руки сумку. Фиг смотрит на нее с удивлением и смятением. Возможно, она впервые начинает понимать, что жизнь Анны имеет свои темные коридоры и тайные двери. — Но у тебя действительно красивая грудь, — добавляет Анна. — Я уверена, Филиппу Лейку она понравится.

— Да что с тобой? — бросает Фиг, но Анна уже идет по коридору и машет на прощание свободной рукой.

— Когда вернешься, расскажешь, как все прошло, — говорит она.

— У тебя, похоже, точно не все в порядке с головой, — заявляет Фиг. — Надеюсь, ты не думаешь, что я верну тебе деньги за билет.

Анна садится на скамейку на остановке электрички, в ее руке квадратик желтой бумаги. Из окна Фиг ее можно легко заметить, но Фиг не спускается к ней. Вдалеке уже показался поезд, и в эту секунду Анна понимает, что она не в состоянии ждать так долго, она не выдержит пересадки на другую линию и похода от остановки на Девис-сквер к общежитию. Она знает наверняка, что Майк сегодня работает до полудня, поэтому ей нужно поймать такси и ехать прямиком к отделу финансовой помощи. Но ведь, скорее всего, записка была написана до ссоры, и, может, теперь все переменилось?

Рядом с путями стоит телефонная будка. Анна опускает в автомат монетку и набирает номер. В трубке раздается ровный голос Майка:

— Отдел финансовой помощи студентам. Слушаю вас.

Она уже готова вот-вот зареветь, но все-таки говорит:

— Это я.

Он отвечает не сразу, и этой паузы хватает, чтобы у нее в душе зародился страх. Пока он не ответил, Анна успевает подумать, что, если он рад ее слышать (если не рад, она этого не перенесет), она скажет, что тоже любит его, скажет прямо сейчас, по телефону.

Ей слышно, как Майк нервно сглотнул.

— Привет, милая, — говорит он.

Февраль 2003

В день свадьбы ее матери с Фрэнком Макгуайром Анна спит до без пятнадцати девять, пока наконец ее не начинает будить Эллисон:

— Вставай, Анна. Звонит тетя Элизабет, она хочет поговорить с тобой, — слышит она голос сестры.

Когда Эллисон отодвигает занавески (розовые в полосочку, те самые, которые мать повесила в ее комнате, когда они переехали сюда двенадцать лет назад), свет, хлынувший в комнату, заставляет Анну прищурить глаза. За окном плавно опускаются снежинки.

— Что, опять снег пошел? — спрашивает она.

— Обещают, что сильных снегопадов не будет. Иди скорее к телефону, Элизабет ждет. — В дверях Эллисон задерживается. — Когда поговоришь, можешь спасти Оливера. Приехала тетя Полли, и, по-моему, она хочет достать его своей болтовней до потери сознания.