Как преодолеть кризис. 33 эффективных решения для вашей компании - Саймон Хэмен

Опасность протекционизма лежит в его популистских призывах. Когда политики призывают к протекционизму, они могут быть уверены в поддержке масс. Американские политики тоже подверглись этому соблазну. Согласно плану экономического стимулирования, введенному в начале 2009 года, железо и сталь для американских инфраструктурных проектов должны производиться в США. Хотя президент Обама немного «разбавил» программу «Только американское», все-таки не удалось полностью искоренить последствия губительной цепной реакции. Министр промышленности Испании Мигель Себастьян придерживается того же мнения: «Наши граждане могут кое-что сделать для своей страны: поддержать Испанию и ее производство». А президент Франции Николя Саркози готов одобрить кредит для французских производителей автомобилей при условии, что они не будут отдавать работу в аутсорсинг другим странам. К счастью, ЕС жестко подавляет подобный национальный эгоизм. В других регионах используется более рассудительный подход. «Нам нужна открытая глобальная экономика, – заявляет немецкий канцлер Ангела Меркель, – без всяких сомнений, протекционизм превратит рецессию в депрессию». Даже российский премьер-министр Владимир Путин придерживается антипротекционистской позиции: «Нельзя возвращаться к изоляции и экономическому эгоизму», – предупреждает он. Однако эти слова ни в коем случае не гарантируют того, что защитные барьеры не строятся за спиной у общества[203]. Саммит Большой 20, прошедший в Лондоне в апреле 2009 года, позволяет надеяться на то, что хотя бы экстремальной формы протекционизма удастся избежать.

Что означают деглобализация и протекционизм для бизнеса? Многие международные компании прекрасно приспособились к условиям глобализации. Продажи и производство многих из них вынесены за рубеж. Эта деятельность стала неотъемлемой частью международного разделения труда. Если из-за кризиса увеличатся таможенные пошлины, это оптимизированное разделение труда в значительной степени пострадает.

Однако компании с производством за границей уже считаются «своими» в этих странах. Если усилится протекционизм, им придется работать в странах с высокой пошлиной, а следовательно, сократить международные поставки. Более того, они будут вынуждены пересмотреть свою политику размещения. Нужно будет открыть производство во всех ключевых странах, как это сделали многие иностранные компании в Бразилии в 1960–1970-е годы или японские производители автомобилей в США в 1980-е. Следовательно, возрастут иностранные промышленные инвестиции, по крайней мере, на важнейших целевых рынках. Деглобализация не отменит фундаментальных тенденций глобализации, но, несомненно, повлияет на ее конкретные стратегии. У деглобализации есть одно преимущество – снизится зависимость компаний от колебаний валютного курса. Но в целом деглобализация будет иметь катастрофические последствия для глобальной экономики.

Нельзя исключать, что сегодняшний кризис будет развиваться по «катастрофическому сценарию». «Согласно некоторым оценкам, потери банковского сектора превышают общий акционерный капитал всех банков вместе взятых, – утверждает Найлл Фергюсон. – Другими словами, вся финансовая система обанкротилась»[204]. Так это или нет, ясно одно – проблема, с которой столкнулся финансовый сектор, еще не решена. Один из моих знакомых прогнозирует волну национализации банков в США и в шутку уже называет страну Объединенными Социалистическими Штатами Америки.

Какими могут быть самые худшие сценарии развития кризиса? Крах финансовой системы, расширение протекционизма, волна безработицы, банкротство многих компаний, дефляция или стремительный рост инфляции, истощение государственных финансов. Не нужно обладать ярким воображением, чтобы представить себе последствия подобного сценария. Можно добавить к этому несколько политических «штрихов», чтобы еще больше осложнить ситуацию. Разрушение ядерных установок Ирана (а это не исключено уже в ближайшем будущем) может привести к ответному удару террористов – в глобальных масштабах[205]. Волна миграции из бедных стран в богатые примет беспрецедентные размеры. В развивающихся странах (например, в Пакистане) экономический крах может привести к разрушению политической системы и появлению новых «Афганистанов». Сложно представить реальные последствия наихудшего сценария и еще сложнее что-либо советовать компаниям в подобной ситуации. Но даже если подобные сценарии кажутся неправдоподобными, их нельзя исключать пол ностью. Фред Кроуфорд, генеральный директор консалтинговой компании AlixPartners, настоятельно рекомендует компаниям составить экстренный план действий на случай ухудшения ситуации. Если ожидается определенное падение дохода, он советует составить запасной план на тот случай, если таковое окажется втрое больше прогнозируемого[206]. Рэм Чаран, один из ведущих специалистов в области менеджмента в США, считает, что в ближайшие два года многие компании ожидают значительные сокращения[207].

Если отвлечься от социального уровня и взглянуть на корпоративный, то можно обнаружить определенные тенденции. Приведет ли кризис к катарсису? Аристотель считал катарсис формой очищения человека. Испытывая страдание и ужас (которые как раз соответствуют кризису), человек переживает катарсис, очищаясь от всего лишнего, напускного. Мы уверены в том, что кризис приведет именно к такому очищению. Многие компании не переживут этот кризис – и те, которые были рентабельными в период процветания, и те, которых финансировали кредиторы.

Кризис безжалостен к компаниям с низким коэффициентом собственного капитала. Наступили тяжелые времена для тех, у кого нет этого финансового буфера, но скопилось много долгов, то есть большая доля заемных средств. Более того, риск, ассоциирующийся с крупным долгом, увеличится, когда процентные ставки возрастут из-за инфляции. Поэтому очень важно избавиться от долгов. Ведущий специалист по инвестициям призывает компании укрепить долю своего капитала как можно быстрее[208]. Он аргументирует это тем, что платежеспособность компаний страдает от падения операционной прибыли, что вредит оценке кредитоспособности в будущем. В результате инвесторы предоставят этим компаниям только ограниченный кредит или поставят им более жесткие условия. Значение собственного капитала возрастет в ближайшие годы. Так как кредиты значительно уменьшились, компаниям понадобится больше личных средств, чтобы компенсировать это – с соответствующими рисками и преимуществами. В итоге мы вернемся к нормальной ситуации, которая была сильно искажена в последние годы.