Сломанные девочки - Симона Сент-Джеймс

– Спасибо, что навестил нас, сынок, – произнес Гаррет холодным голосом. – Думаю, вам пора ехать.

***

Всю дорогу до дома Джейми молчал, сжав зубы. Фары проезжающей машины высветили его профиль, и Фиона бросила на него короткий взгляд, а затем отвернулась и стала смотреть в окно.

Джейми не произнес ни слова, пока не остановился рядом с ее домом. Двигатель он не выключил.

– Это как-то связано с Деб, да? – спросил он, по-прежнему глядя вперед. – То, о чем вы спорили с отцом. Снова твоя навязчивая идея. – Он сделал паузу. – Ты его разозлила. Что ты ему сказала?

Она уставилась на него:

– Никому нельзя злить Великого Гаррета Крила, так, что ли?

– Ты понятия не имеешь, о чем говоришь, – ответил Джейми, и голос у него был почти таким же холодным, как у его отца. – Что ты ему сказала, Фиона?

Внезапно Фиона тоже разозлилась, так сильно, что ее затрясло от ярости:

– Я тебе говорила, что это неудачная затея ехать к ним и что из этого ничего хорошего не выйдет.

– Ты обещала, что попробуешь. Всего пару долбаных часов. Но ты даже не попыталась с ним поладить.

– Вот, значит, что тебе нужно? Ладить? – спросила она, срывая на Джейми ту злость, которую не могла высказать Гаррету.

– Это мои родители, – повысил он голос. – Мой отец.

– Джейми, тебе 29 лет.

Он повернулся к ней:

– А это-то при чем?

– Он меня заманил. Как только мы вошли в дом, он об этом только и думал, а потом подстроил так, чтобы мы остались одни. Он оправдывал Тома Кристофера, Джейми. Вот его цель. – И она, Фиона, поддалась на эту уловку и угодила прямо в западню. Ну что тут скажешь?

– Отец не стал бы такого говорить, – сказал Джейми, запуская руку в волосы. – Может быть, ты не так его поняла. Господи, я уже сам не понимаю, что делаю.

– Ты встречаешься с журналисткой, – сказала она. – Ты коп, но спишь с дочерью Малкольма Шеридана. Твоей семье это не нравится. Уверена, что и парням из вашего священного полицейского братства тоже. И я все поняла правильно. Скажи-ка, часто вы с отцом сидите за пивом и обсуждаете дело моей сестры?

Джейми ничего не ответил.

– Ты знал, – продолжила она. – Той ночью, когда мы встретились в баре, ты знал, кто я такая. Ты знал больше об убийстве моей сестры, чем я сама. Твой отец первым увидел ее тело. Как, по-твоему, это должно было сработать, Джейми? Почему ты вообще со мной заговорил?

– Не перекладывай все на меня! – огрызнулся он. – Ты всегда об этом знала, Фи. С той самой первой нашей ночи ты знала, что мой отец был начальником полиции в 94-м году. Ты знала, что он работал над этим делом. Ты была на всех заседаниях чертова суда, читала все показания и все газеты. Так почему ты заговорила со мной?

Повисла тишина – плотная, тяжелая.

«Вот почему я никогда раньше ни с кем не откровенничала, – подумала Фиона. – Никогда и ни с кем. Вот поэтому».

Потому что у нее всегда была и будет Деб.

Она посмотрела на Джейми. Ей хотелось рассказать ему, что Гаррет заставил Ричарда Раша солгать про алиби Тима Кристофера. Но у нее не было доказательств. Гаррет станет все отрицать, и Ричард наверняка тоже. У нее имелись только слова Майка Раша, а он явно дал ей понять, что не собирается идти против отца. Майк не знал, что рассказывает свою историю дочери Малкольма Шеридана, потому что она ему солгала. Солгала, даже не задумавшись; и, если бы ей пришлось повторить, поступила бы точно так же.

Но она так ничего и не сказала Джейми. Это не имело смысла. Он был копом, его отец и дед были копами. Переубеждать его – дело бесперспективное. Между ними остались только боль, злость и непонимание. Даже если они сейчас все исправят, кто-то из них вскоре снова сделает другому больно.

– Джейми, – сказала Фиона.

– Не надо, – он провел ладонью по лицу. – Фи, так больше не может продолжаться. Хотя бы… на некоторое время. Хорошо? Слишком много всего происходит. Только на время.

Она перевела глаза на свои колени. Злость прошла так же быстро, как и появилась, и Фионе стало немного стыдно. Ее слегка потряхивало. Но Джейми был прав – сейчас ей надо остановиться. Даже ради него.

От мысли о том, что нужно выйти из машины и пойти домой в одиночестве, ее затошнило. Впервые в жизни Фиона подумала: «Когда же все это закончится?»

Но она уже знала ответ на этот вопрос, а потому открыла дверцу и вышла.

Когда машина Джейми отъехала, она еще несколько секунд смотрела ей вслед, засунув руки в карманы. Но вот задние фары исчезли в темноте, Фиона повернулась и зашла в подъезд.

Бэрроне, Вермонт

Ноябрь 2014 г.

Малкольм дал Фионе телефон женщины в Англии, которая руководила исследовательским проектом по истории лагеря Равенсбрюк, и Фиона почти минуту слушала в трубке длинные гудки, пока та не ответила.

– Джинетт Харрисон, – произнесла она с аристократическим выговором.

– Здравствуйте, – сказала Фиона. – Меня зовут Фиона Шеридан, я дочь Малкольма Шеридана. Он сказал, что я могу вам позвонить.

– Фиона? Ну да, я помню, – ответила Джинетт. Фиона услышала свист чайника на фоне и почувствовала себя так, словно дозвонилась в прямой эфир ВВС.

– Вам удобно говорить? Я бы хотела задать вам пару вопросов о Равенсбрюке, если у вас есть время, конечно.

– Есть. Задавайте свои вопросы, – сказала Джинетт. Ее голос звучал слегка недоуменно. Фиона попыталась угадать ее возраст по голосу, но ей мешал сухой английский акцент. Джинетт могло быть лет тридцать шесть, а могло и шестьдесят. – Извините, что я так реагирую. Просто у нас всего девять утра.

Малкольм говорил, что вы живете неподалеку от него в Вермонте.

– Да, – ответила Фиона.

– То есть у вас сейчас четыре утра, не так ли?

Фиона оглядела свою темную квартиру. Она сидела на диване в футболке и боксерах, окруженная коробками из Айдлуайлда. После многих часов без сна она не выдержала и позвонила в Англию.

– Верно, – призналась она. – Просто дело мне показалось неотложным, и отсюда такая срочность. Отец рассказывал вам, что у нас нашли тело девочки?

– Да, – в трубке раздался шорох, как будто Джинетт Харрисон усаживалась поудобнее. Возможно, сейчас она добавляла в чай сахар и молоко. – Оно лежало в колодце.

– Она пропала в 1950 году, тогда все решили, что она сбежала, – сказала Фиона.

– Понятно. Поэтому ее никто не искал.

– Да, если верить полицейскому отчету. Поиски прекратились через пару дней.

– Понятно, – снова сказала Джинетт. – Я заинтригована. Не потому, что я любительница кровавых историй, а потому, что вы нашли выжившую узницу Равенсбрюка, и я хотела бы приобщить эту информацию к своему исследованию.