Сломанные девочки - Симона Сент-Джеймс

Она закончила и почувствовала, будто у нее с души упал камень. Потом заговорили остальные девочки, одна за другой.

Так продолжалось каждую ночь. Кейти при помощи Снеси таскала на ужине еду из столовой – пробиралась в кухню, пока Снеси сторожила дверь. Они ели ее в темноте, делая вид, что это лакомство для всех четверых, но по негласной договоренности отдавая почти все Соне. Свет был выключен, за стенами школы стояла холодная зима, а они ели, слушали радио и рассказывали свои истории. О Кейти и Томасе, который схватил ее и приказал не шевелиться. О Сисси, ее матери и происшествии на пляже. Роберта колебалась, но затем все же рассказала, как услышала на поле для хоккея ту же песню, что играла в гараже в тот страшный день, как будто кто-то достал это воспоминание прямо из ее памяти. На следующую ночь Кейти рассказала о карцере, пауках, посланиях в учебниках, скребущих звуках за окном и голосе девочки, умолявшей впустить ее.

Соня говорила редко, но, когда это случалось, остальные смолкали и внимательно слушали. Она медленно, мазок за мазком, рисовала перед ними картину Равенсбрюка: расположение бараков и других зданий, портреты женщин и детей, которых она знала в лагере, погоду, холод, еду, ежедневно прибывающих и исчезающих людей, истории, которые рассказывали другие узницы. Это было тяжело, но девочки все же слушали, и Роберте казалось, что, когда Соня говорит, ей становится лучше. Что, когда она выпускает воспоминания наружу, они становятся менее невообразимыми и ужасными. Девочки разработали систему жестов, чтобы Соня могла предупредить их при наступлении очередного приступа, но она ни разу ею не воспользовалась.

Они были по-прежнему заперты в Айдлуайлде, но Айдлуайлд – это не весь мир. Мир как раз лежал за его стенами.

«Однажды я отсюда уеду. Мы все уедем – и наконец-то будем свободны», – думала Роберта.

Бэрроне, Вермонт

Ноябрь 2014 г.

Родители Джейми жили в летнем домике с верандой, который построили в 1960-х годах, обшили сайдингом в 1970-х и больше не трогали. Он располагался на участке дороги, ведущей в центр Бэрронса. Дома здесь стояли плотно, и возле каждого перед деревянным крыльцом был свой аккуратный квадратный дворик.

Отец Джейми, Гаррет Крил-младший, открыл дверь, пока они поднимались по ступенькам. В свои шестьдесят он все еще был крепким мужчиной – благодаря высокому росту и широким плечам. Его коротко остриженные рыжие волосы подчеркивали и без того бросающуюся в глаза красноту лица, придавая ему кирпичный оттенок. Ему не хватало только значка с надписью «бывший коп». Гаррет похлопал сына по плечу и поцеловал Фиону в щеку. Губы у него были сухими и потрескавшимися, а ладонь потной, но Фиона, сжав зубы, приветливо улыбнулась. Дом благоухал ароматами ростбифа.

– Заходите, заходите! – проревел Гаррет. – Диана, они приехали!

В прихожей показалась мать Джейми, невысокая женшина с перманентной завивкой, какая была в моде году в 1983-м. Диана направилась прямиком к Джейми, который только что передал отцу куртку.

– Ну наконец-то, – сказала она таким тоном, будто он в чем-то провинился, хотя Джейми покорно принял ее приглашение и прибыл на ужин вовремя.

Она была гораздо ниже Джейми, который пошел в отца если не внешностью и тяжеловесностью, то хотя бы ростом. Джейми пришлось наклониться, чтобы мать могла поцеловать его с громким чмоканьем и задержать его лицо в ладонях. На Фиону Диана до сих пор даже не взглянула, и теперь Джейми не мог к ней даже повернуться.

– Волосы слишком длинные, – сказала Диана сыну, перебирая его темно-золотистые пряди. – А борода? Что это вообще такое? – Она коснулась пальцами его подбородка. – Все тридцать лет на службе твой отец всегда был чисто выбрит и с пристойной стрижкой.

Джейми улыбнулся и выпрямился, заставляя ее отпустить его лицо.

– Мама, ты наверняка помнишь Фиону.

– Ну конечно. – Диана оторвала взгляд от сына и повернулась к ней. – Наконец-то вы к нам приехали. Я приготовила мясо.

Фиона кивнула. Она была готова играть роль девушки Джейми, оставалось лишь немного поупражняться.

– Пахнет замечательно, – сказала она.

Диана натянуто улыбнулась.

– Поболтайте пока с отцом, ужин почти готов, – обратилась она к Джейми.

Гаррет уже протягивал им с Фионой по бокалу пива, приглашая в гостиную.

– Наконец-то мы снова встретились, – сказал он, сжимая плечо Фионы. – Мать Джейми все время о вас расспрашивает. Сколько вы уже вместе?

Джейми покачал головой:

– Папа, мы не на допросе.

– Конечно нет. Просто я никогда не думал, что дочка Малкольма Шеридана будет гостить в моем доме.

Он сказал это веселым голосом, но Фиона сразу все поняла. Ее собственная семейная история постоянно давила на нее. Прошлое никуда не исчезало. Она оставалась с Джейми частично из-за того, что они никогда не говорили о Деб. Но сейчас, стоя посреди гостиной и слушая, как Джейми и его отец обмениваются новостями полицейского участка, она осознала, что для этой семьи ее история все еще свежа, – и Фиона поняла, что именно поэтому ей так не хотелось сюда приезжать.

Как будто в подтверждение ее мыслей Гаррет отхлебнул пива и повернулся к ней.

– Я слышал, вы сегодня были в Айдлуайлде, Фиона. Нарушали закон и лазили через забор.

Фиона сжала в руке бокал с нетронутым пивом.

– Прошу прощения?

– Папа, – сказал Джейми.

Гаррет расхохотался:

– Да не пугайтесь. Я давно дружу с Джеком Фризеном, это владелец компании, которая организует охрану в Айдлуайлде. Он рассказал мне об этом небольшом инциденте.

– Я пишу статью, – быстро сказала Фиона, пока Джейми снова не решил за нее вступиться.

– Правда? – спросил Гаррет, и, когда он посмотрел на нее, Фиона увидела лицо человека, дававшего показания в суде 20 лет назад. Тогда он был моложе и стройнее, но лицо его не изменилось. Он был жестким человеком, хоть и пытался спрятаться под маской старого добряка. – Странная тема для вас.

– Не особенно, – пожала плечами Фиона.

– Будь я на вашем месте, ноги бы моей не было в Айдлуайлде, где нашли ее тело. Но вы, видимо, не такая.

– Хватит, папа, – снова сказал Джейми.

Диана подала ужин в небольшой парадно обставленной столовой на красивой фарфоровой посуде. За окном стемнело, и Фиона различила в стекле свое отражение.

– Я сегодня болтал с Дейвом Сондерсом, – сказал Гаррет, накладывая мясо ей в тарелку. – Он проводил вскрытие того тела, что вы нашли.

Господи, а она-то думала, что он ушел на покой. Судя по всему, пенсия Гаррета не остановила.

– И что он сказал? – спросила Фиона, потягивая пиво и наблюдая за Дианой, которая сидела поджав губы. Ей наверняка очень не нравились такие разговоры за столом, но, когда и муж, и сын полицейские, приходится помалкивать.