Природа зверя - Луиз Пенни

– Булл использовал Советы и Южную Африку как распространителей его оружия и конструкций, – сказала Фрейзер. – Но как вам известно, самый крупный контракт он заключил с иракцами. Он был совершенно безнравственным человеком.

– Давайте только не будем обманывать себя, – вмешалась Лакост. – Мы проводили собственные исследования. Саддам получал немало оружия и с Запада. Доктор Булл далеко не единственный.

– Тот регион – настоящий кошмар, – признала Мэри Фрейзер. – Мы поставляли оружие Саддаму, но прекратили поставки, когда поняли, на что он способен. Джеральд Булл не остановился. Он видел возможность заработать, рынок и пускался во все тяжкие. Мы глубоко сожалеем, что продавали оружие Саддаму, но кто же знал, что он окажется социопатом?

Профессор Розенблатт собирался сказать что-то, но Шон Делорм его опередил:

– Никто не гордится нашими решениями, но мы, по крайней мере, пытаемся поддерживать порядок. А вот Джеральд Булл был существом совсем другого порядка. Он не поддавался никакому контролю. Он вышел из официальных каналов и всплыл в темной зоне торговцев оружием. Там не существовало ни правил, ни законов, ни границ. Если даже правительства умудрялись напортачить, то можете себе представить, какой ущерб наносили торговцы оружием. Мы абсолютно уверены, что пушка предназначалась Ираку. Булл явно убедил Саддама, что сможет сделать его страну единственной сверхдержавой региона.

– То есть вы не имели понятия о том, что происходит? – спросил Бовуар.

Шон Делорм отрицательно покачал головой, и длинная прядь зачесанных для прикрытия лысины волос растрепалась.

– Информаторы сообщали, что Джеральд Булл, скорее всего, заказывал отдельные детали пушки в разных частях света, но его убили, когда пушка еще не была собрана.

– Тогда что же мы имеем там? – Бовуар показал в сторону леса.

Агенты КСРБ синхронно помотали головой. Растрепалась еще одна прядь, обнажив череп Шона Делорма, а может, и его мысли.

– Не знаю, – сказала Мэри Фрейзер. – Нет, мы знаем, что там такое. Суперорудие. Но мы не знаем, как оно туда попало.

– И зачем кому-то понадобилось убивать девятилетнего мальчика, чтобы сохранить тайну, – добавил Гамаш.

– Слава богу, пушка не действует, – сказала Лакост.

– Но почему она не действует? – спросил профессор Розенблатт. – Поймите меня правильно, я рад этому не меньше, чем вы, но…

– Где ключ? – спросил Бовуар.

– Что? – опешил Делорм.

– Ключ, – сказал профессор Розенблатт. – Отсутствующий спусковой механизм.

– Но отсутствует не только это, – заметил Бовуар. – Отсутствует кое-что еще, о чем вы не упомянули.

– Что именно? – спросил Делорм.

– Чертежи, – ответил профессор Розенблатт.

Он явно перестал получать удовольствие от происходящего. Теперь он был абсолютно серьезен, его глаза горели, голос звучал глухо. Этот человек пришел сюда не развлекаться.

– Oui, – кивнул Бовуар. – Если я собираю модель самолета, то у меня есть чертежи. Только не говорите мне, будто Джеральд Булл собирал пушку по наитию. Пусть он был гением, но такое не по силам даже гению. Без чертежей он не мог обойтись.

Агенты КСРБ ничего не ответили.

– Так что скажете? – спросил Бовуар.

– Никаких чертежей обнаружено не было, – ответила Мэри Фрейзер. – И не потому, что плохо искали. Квартира доктора Булла еще до его убийства обыскивалась несколько раз. В качестве предупреждения ему, чтобы он прекратил свою деятельность. Но, по нашим подозрениям, целью был также поиск чертежей.

– По вашим подозрениям? – повторила Лакост. – Значит, не вы обыскивали его квартиру?

– Нет. Мы не знаем, кто проникал в его дом.

– Возможно, те самые люди, которые его убили, – сказал Делорм.

– Профессионально сработали, – проговорила Мэри Фрейзер с огорошивающей легкостью. И обыденностью. – Все выстрелы в голову, чтобы не оставить ему ни единого шанса.

Изабель Лакост посмотрела на эту неряшливую женщину средних лет новыми глазами. Откуда ей знакомы подобные методы – из личного опыта или только из тренировок? Не знает ли она об убийстве Джеральда Булла больше, чем говорит? Ведь очевидно, что она о чем-то умалчивает.

Лакост быстро прикинула: Мэри Фрейзер лет пятьдесят пять, Джеральда Булла убили в Брюсселе двадцать пять лет назад.

Фрейзер в то время было около тридцати.

Вполне возможно. Самый подходящий возраст для солдата.

– Вы уверены, что он мертв? – спросил Гамаш, и все глаза обратились на него.

– Что-что? – удивленно проговорила Мэри Фрейзер.

– Джеральд Булл. Агенты КСРБ видели его тело? Кто-нибудь из канадского посольства его опознал?

– Да, конечно, – ответил Делорм. – Он мертв. Пять пуль в голову – вполне достаточно.

Гамаш улыбнулся:

– Merci. Просто подумалось. А Джон Флеминг?

Агенты КСРБ уставились на него во все глаза, зато Лакост и Бовуар уткнулись взглядом в стол.

– Прошу прощения, – сказала Мэри Фрейзер. – Джон Флеминг?

– Да, – произнес Гамаш обыденным, даже дружеским тоном. – Он тут с какого бока?

Мэри Фрейзер посмотрела на коллегу, потом на полицейских. Наступило неловкое молчание.

– Вы в курсе того, что мы говорим о «Проекте „Вавилон“»? – спросила она.

– Oui, – вступил в разговор Бовуар. – Мы нашли пьесу Джона Флеминга, и тут, похоже, есть некоторое совпадение, только и всего.

– Вы ее нашли там же, где и пушку? – спросил Шон Делорм, пытаясь не потерять мысль и остаться в рамках логики.

– Нет, – признал Гамаш.

– Тогда почему мы об этом говорим? – Мэри Фрейзер снова посмотрела на полицейских, ожидая объяснения.

Но такового не последовало. Они продолжали молчать.

Однако Арман Гамаш не унимался.

– Значит, вам ничего не известно о сотрудничестве Джона Флеминга с Джеральдом Буллом и о его участии в «Проекте „Вавилон“»? – спросил он, переводя взгляд с Мэри Фрейзер на Шона Делорма и обратно.

– Клянусь вам, я даже не знаю, о ком вы говорите, – сказала Мэри Фрейзер, вставая. – Думаю, наш разговор исчерпал себя. Спасибо за компанию и за помощь. А теперь прошу нас извинить.

– У меня тоже дела, – сказал профессор. – Хочу перечитать свои заметки. А еще я хотел бы позаимствовать у вас вот это… – Он показал на листы распечатки. – Если вы не возражаете. Я верну.

– Интересно будет услышать ваше мнение, сэр, – сказала Лакост, передавая листы пожилому ученому.

Профессор Розенблатт уселся на мягкий стул у окна и сразу же погрузился в чтение.

Когда Габри ушел, приняв их заказ, Изабель обратилась к Гамашу: