От любви с ума не сходят - Ольга Арнольд

Или другой вариант. У Воронцова начинается психическое заболевание. Постепенно развивается бред, но, как и многие душевнобольные, он его успешно скрывает от окружающих. В какой-то момент в его сознании светлый образ Али искажается и становится черным - из лучшего друга она превращается в злейшего врага. Например, ему приходит в голову, что она специально лечила его так, чтобы он потерял все в жизни, травила его лекарствами, и теперь его тело и мысли стали чужими.

Или - просто голоса ему приказали убить Александру; это могло произойти даже внезапно, когда они мирно беседовали у окна. И он им подчиняется. Так бывает: психически больная мать в каком-то непонятном порыве душит своего горячо любимого ребенка…

Господи, сколько различных теорий пришло мне в голову, пока я шла из архива к себе в отделение! Это все умозрительные построения, все это надо проверять. Ведь может случиться и так, что Кирилла в этот трагический ноябрьский вечер просто не было в Москве… Эрик, где Эрик? - мысленно возопила я.

Тем же вечером я созвала у себя экстренное совещание, и на этот раз я была серьезна и даже не обращала внимания на соперничество моих верных рыцарей - мне было не до этого. Впрочем, и они посуровели, когда узнали о моем визите в «Приап», и хором, очень согласованно, стали упрекать меня за неосторожность.

- Не понимаю, какая опасность могла грозить мне среди белого дня чуть ли не в центре Москвы, - прервала я их дружные упреки. - Зато теперь мы знаем, что Сучков уже мог находиться в Москве. Это он мог звонить мне в дверь, твердого алиби на этот день у него нет. Можно, конечно, попытаться выйти на его любовницу Клару и выяснить, когда он вернулся из-за границы. Но мне кажется более близкой к истине версия с Кириллом Воронцовым: убийца, с которым моя сестра находилась в странных отношениях. Известно, что он очень часто приходил вечерами к ней в больницу. Мне кажется, что сначала надо заняться им.

- Судя по всему, ты, Лида, убеждена, что твою сестру убили, - заметил на это Эрик. - И тебе кажется более вероятным, что ее убил пациент по личным мотивам. Что ж, возможно, ты права…

- Или насмотрелась фильмов про убийц-маньяков по кабельному телевидению, - прервал его Володя. - Но все версии имеют право на существование. Я беру на себя проверку Воронцова, у меня однокурсник работает в Институте Сербского.

А Эрик, если он не возражает, мог бы заняться Сучковым…

Эрик не возражал. Напоследок, во время традиционной прогулки вчетвером, на которую нас гордо вывел Гриша, оба моих двуногих защитника умоляли меня быть осторожнее - и не ходить никуда одной. Я, конечно, согласилась - этакая неспособная постоять за себя девица, беспомощно хлопающая глазами - а что мне еще оставалось? Только признать, что я вела себя неосторожно и пообещать, что больше так делать не буду.

На следующий же день, воспользовавшись тем, что у Володи после очередного внеочередного дежурства разболелась голова и он ушел домой еще утром, я сбежала из стационара пораньше - и направилась прямиком в судебно-медицинский морг 36-й городской больницы.

С погодой мне повезло: снова светило солнышко, и хотя было холодно, но в Москве я чувствовала себя гораздо уютнее в ясные дни, чем в пасмурные, и даже намного быстрее ориентировалась на местности. Поэтому меньше чем за час мне удалось добраться от своего Серебряного бора до станции метро «Семеновская», а путь оттуда до больницы занял у меня совсем немного времени - так что сохранялась надежда, что я застану кого-нибудь из патологоанатомов на рабочем месте.

Здешнее патоанатомическое отделение выглядело не таким запущенным, как наш морг - наверное, потому, что ремонт тут производили на пару лет позже. Все морги похожи друг на друга каким-то леденящим холодом, исходящим от их мрачных стен, какой-то своей особой атмосферой НЕЖИВОГО, в которой живой душе находиться тревожно и жутко. Наверное, поэтому патологоанатом из нашей больницы показался мне таким посеревшим - чтобы как-то существовать в такой атмосфере, нужно распроститься с некоторыми человеческими чувствами.

Обычная удача не изменила мне и на сей раз. Пробираясь по узкому коридору и стараясь при этом не налететь на каталки с прикрытыми простынями телами, я столкнулась с доктором в сдвинутом чуть набок колпаке - он представился как Сан Саныч и разговаривал со мной очень ласково; за короткое время нашего знакомства он рассказал мне не менее десятка анекдотов, часть из них до безобразия пошлых, но от этого еще более смешных, так что я безудержно хохотала, сознавая, что в морге это делать не совсем прилично.

Словом, веселый доктор был полной противоположностью нашему патологоанатому, да и обстановка здесь мне показалась не такой мрачной. Я решила было, что Сан Саныч слегка подшофе, но от него не пахло сивухой, хотя распознать запах алкоголя в насыщенной формалином среде очень сложно, и я могла ошибиться. Наверное, он просто родился таким оптимистом, и обстановка на него не влияет, подумала я. Когда я объяснила ему, что привело меня в их царство мертвых - то есть изложила предназначенную для его ушей версию о диссертации - он с готовностью предложил свою помощь:

- Для коллеги - с удовольствием. Можно сказать, с величайшим, тем более, что вы посетили наше заведение из чисто научного интереса, а не по более печальному поводу, по каким обычно к нам в полуподвал заглядывают простые смертные. Мне уже приходилось встречаться с сотрудниками стрессового отделения - и я искренне вами восхищаюсь! Подумать только, какая у вас работа - все время, как на вулкане. Я бы ни за что не выдержал!

- Это у вас тяжелая работа, а не у нас, - возразила я.

- Да что вы, Лидочка! - воскликнул в ответ Сан Саныч; его фамильярность меня нисколько не покоробила. - Наши клиенты никогда больше не попадут под машину и не выпрыгнут из окна. И если ваше слово может иметь решающее значение для судьбы пациентов, то от нашего заключения уже ничто для него не зависит.

- Зато от ваших заключений зависит иной раз очень многое и для их близких, и, увы, для лечащих врачей, - попыталась я к нему подольститься, но это уже было лишнее, потому что Сан Саныч громогласно воззвал:

- Веня! Где ты, Веня?

Из неприметной двери выглянул совсем молодой человек студенческого вида, в очках, снимая на ходу халат:

- В чем дело, Сан Саныч, ты наших клиентов разбудишь!

- Веня, познакомься, это Лида, она врач-психотерапевт из стрессового стационара - помнишь, в прошлом году, уже при тебе, их труп у нас лежал? Так вот, Лиде нужны наши заключения по всем летальным исходам в их отделении… Их было немного, наверное, случаев пять…

- Шесть, - поправила я. Шесть случаев за пятнадцать лет - это действительно мало, этим можно гордиться. Всех спасти невозможно. Что бы ни представляла собой профессор Богоявленская, каким бы мелким грешкам и страстишкам она ни была подвержена, именно она организовала это отделение, и благодаря ей много людей, пытавшихся свести счеты с жизнью, остались в живых… Ей это зачтется, не зря она живет на свете.

- Так вот, Веня, домой ты всегда успеешь, а сейчас давай поможем коллеге, - продолжал Сан Саныч.