Десять стрел для одной - Анна и Сергей Литвиновы

А если от газа отрубят – это в сто раз хуже.

Посему Митрофанова решила журналисту ничего не говорить, но быстренько сбегать в правление и решить все вопросы. Ясный солнечный день, полно народу кругом. Ничего с ней не случится.

* * *

Дети всегда встречались возле колодца. А где еще? Не домой же друг к другу ходить. У Вари с Толиком весь участок цветами засажен, жалкий тюльпанчик случайно придавишь – предки голову оторвут. У Масяни папаша вечно пьяненький, гостей не гонит, но достает всех так, что сам убежишь. Да и вообще на улице веселей. Кто велик вынесет, кто самокат. Младшего брата в коляске, а то и планшет.

Все вместе играли редко, разбивались «по интересам». Девчонки классики чертят, мелюзга в песке возится. Дяде Володе еще в прошлом году под забор целый «КамАЗ» привезли, он часть истратил, остальное оставил детям на разграбление. А у другого дома – десяток бетонных блоков, можно лазить и в прятки играть.

Еще телефон-автомат стоит. Давно не работает, но иногда снимешь трубку – а в ней голоса. Шелестящие, словно с того света. Или можно наклоняться в колодец, орать – он отвечает, страшно, гулко. А рядом с колодцем – двадцать почтовых ящиков. Можно подбрасывать в них картинки с черепами.

Взрослые детское общество разбавляли редко. Зачем? Деревня, все свои. Вечером еще могли выйти, с пивом и сплетнями, а днем, в жару, прятались по участкам. Молодое поколение развлекалось самостоятельно. Заняться вот только нечем. Телефон сегодня молчал, в колодец кричать надоело. Черепов в почтовых ящиках больше никто не боялся.

Да и народу совсем немного. Близнецы Варя с Толей (один скейт на двоих). Масяня с вечными резиночками – валяется в траве, миллионный по счету себе бласлетик плетет. И хулиган Венька с водяным пистолетом. Ведро воды из колодца набрал, стреляет – то в песок, то в друзей. Варя с Масяней обычно злились, визжали, но сегодня, в жару, даже приятно. А Толик сам предложил в движущуюся мишень поиграть. Он на скейте лавирует, а Венька его расстрелять пытается. Так увлеклись, что не заметили: к почтовым ящикам тетка подкатила. На велосипеде.

Открыла номер тридцать второй. Вытащила телефонный счет, пару рекламных проспектов. Листочек в клетку с черепом и грозно-кровавым: «СМЕРТЬ!»

Расхохоталась – и пошла к детям. Спрашивает строго:

– Ваша работа?

– Нет, – хихикнула Варя.

Масяня глазами невинно захлопала:

– Мы вообще писать не умеем.

– А в «собачку» умеете? – вдруг спрашивает тетка.

Толик со своего скейта орет:

– Мяча нет!

У тетки спереди велика корзинка, в ней пакет. Вдруг берет – и мяч достает. Спрашивает:

– Такой годится?

А он смешной такой. Большой. Но не резиновый, а мягкий. Снаружи плюшевый, изнутри синтепоном набит.

– Классный! – похвалила Варя.

– Только испачкается, – заметила хозяйственная Масяня.

– Его легко постирать, – заверила тетка. И предложила: – Играем?

– Вам че, делать нечего? – удивился Венька.

– Неа. У меня отпуск, – отозвалась та.

Прицелилась – и ловко запульнула. Венька – какой ни есть шустрый – увернуться не успел. Получил в плечо. Но орать (как всегда по любому поводу) не стал. Сказал удивленно:

– Не больно.

– Мягкий потому что. Специально для «собачки», – раздельно, словно дебилу, объяснила ему тетка. И повторила: – Ну что, играть-то будем?

Каждому из четырех дома говорили: с незнакомыми никуда не ходить, ухо держать востро и прочее ля-ля. Но эта вроде своя, раз у нее ящик почтовый. Да и не звала их никуда. А что поиграть хочет – может, правда, человеку делать нечего?

«Собачка» получилась азартной, Венька все время выигрывал и вопил от восторга, девчонки визжали, Толик прыгал, как барс.

На крики из калитки высунулась Масянина мать. Мазнула равнодушным взглядом по странной тетке, на детей рявкнула:

– Тише мне тут! Батя отдыхает.

И снова скрылась на участке.

Игра остановилась.

– Пить охота, – Венька хлебнул прямо из ведра.

Варя вздохнула:

– Нам с братом только кипяченую разрешают.

– Плевать, – Толик тоже глотнул.

Тетка виновато пожала плечами:

– Воды у меня нет. Но есть конфеты. «Очумелый шмелик».

– Чего? – недоверчиво спросил Веня.

Она снова в свой пакет сунулась, достала упаковку, показала:

– Название такое.

Дети захихикали. На обертке конфеток – пчелка с выпученными глазами. И большими черными буквами: «ОЧУМЕЛЫЙ ШМЕЛИК».

– А они вкусные? – спросил Толик.

– Обычные мармеладки, – сказала тетя.

– У посторонних конфеты брать нельзя, – строго произнесла сестра.

– Иди ты в лес! – отмахнулся брат.

Развернул «шмелика», кинул в рот. Доложил:

– Внусняшка!

Тут и Масяня решилась. Венька – тот вообще целую жмень в рот засунул. Когда снова начали играть – теперь в «вышибалы», – уже меньше половины пакета осталось.

Тетка (как и все взрослые) быстро устала верховодить детьми. Бегала все медленнее. То и дело останавливалась. Но в «вышибалы» впятером играть интереснее, да и мяч она заберет, если уйдет, поэтому каждый раз, когда она говорила: «Ну, я пойду!», ребята начинали кричать: «Нет, нет!»

Но наконец тетка выдохлась. Прервала игру в самом интересном месте, плюхнулась на колодец. Объявила:

– Я тоже пью только кипяченую воду. Но сегодня будет исключение.

И хлебнула прямо из ведра. Закусила «Очумелым шмеликом».

Дети с удовольствием набросились на остатки конфет.

– Троглодиты! – улыбнулась им тетка.

– Кто? – спросил Венька.

– Это звери такие… – начала объяснять умненькая Варя.

Но тетка ее перебила. Произнесла укоризненно:

– Хоть бы других угостили.

– А кого тут угощать? – удивился Толик.

– Когда я маленькая была, мы всем прохожим конфеты раздавали. А вон девушка мимо прошла – вы ее угостили?

– Самим мало, – Венька поспешно выхватил из пакета три последних «шмелика».

Девушка, что проходила мимо, услышала. Притормозила, улыбнулась. И пошла дальше.

– У меня еще есть, – тетка тут же открыла новую упаковку.

Одну конфетку протянула Масяне, сказала:

– Будь вежливой.

Девочка послушно сорвалась вслед за прохожей. Легко догнала, дернула за руку, протянула конфетку, прошепелявила: