Assassin's Creed. Черный флаг - Оливер Боуден

Разглядывая храм, я не сразу заметил узкую просеку. Чувствовалось, ее проделали совсем недавно, вырубив кусты и подлесок. Я зашагал по ней и вскоре оказался возле узкого проема у основания пирамиды.

«Это здесь? – спросил я себя и тут же ответил: – Да, здесь».

Я ощупал боковые стороны, потом что есть силы стал давить на дверь плечом, пока не приоткрыл настолько, чтобы протиснуться внутрь. Я ожидал попасть в кромешную тьму, однако попал в сумерки. Похоже, кто-то потрудился зажечь факел…

– Капитан Кенуэй, – донеслось из сумрака.

Голос был мне незнаком. Я мгновенно выхватил пистолет и стал озираться по сторонам, вглядываясь во тьму. У моих новых врагов было преимущество: они могли напасть внезапно, чем и воспользовались, выбив пистолет из моих рук и крепко схватив меня сзади. В неровном свете факела я увидел, что удерживали меня несколько человек в плащах с капюшонами. Вскоре из сумрака вышли еще двое. Одним из них был Джеймс Кидд, вторым – какой-то туземец. Капюшон не позволял разглядеть его лицо. Какое-то время последний просто стоял и смотрел, пока я пытался вырваться, проклиная Джеймса Кидда. Дождавшись, когда я успокоюсь, он спросил:

– Где сейчас ассасин по имени Дункан Уолпол?

Я взглянул на Кидда. Его глаза говорили: «Все в порядке, тебе здесь ничего не грозит». Сам не знаю почему, но я ему поверил. Ведь в конце концов, это он заманил меня сюда. И тем не менее я несколько успокоился.

– Мертв и похоронен, – ответил я на вопрос об Уолполе.

Я не столько увидел, сколько почувствовал, как туземец обуздывает свой гнев.

– После того, как пытался меня убить, – быстро добавил я.

Туземец задумчиво кивнул и сказал:

– Мы не сожалеем о его смерти. Но его последнее предательство довел до конца именно ты. Почему?

– Из-за денег, – дерзко ответил я.

Он подошел ближе, и теперь я мог рассмотреть его лицо – коричневое, с узорами раскраски, морщинистое лицо черноволосого туземца. Его серьезные глаза так и сверлили меня. Он был явно очень сердит.

– Денег? – сухо переспросил он. – И это, по-твоему, должно меня успокоить?

– Наставник, у него есть чутье, – сказал Джеймс, делая особое ударение на последнем слове и выходя вперед.

«Чутье» мне было еще понятно. А вот «наставник»? Неужели этот туземный вождь являлся наставником Джеймса?

Похоже, упоминание о моем чутье успокоили туземца. Впоследствии я узнал, что его зовут А-Табай.

– Джеймс мне рассказывал, что в Гаване ты встречался с тамплиерами, – продолжал наставник Кидда. – Видел ли ты человека, которого называют Мудрецом?

Я кивнул.

– Узнал бы ты его лицо, если бы увидел снова? – спросил А-Табай.

– Полагаю, что да.

А-Табай задумался и, как мне показалось, принял решение.

– Я должен знать наверняка, – торопливо произнес он.

Затем А-Табай и его люди скрылись в сумраке, оставив меня наедине с Джеймсом. Тот сурово поглядел на меня и, предвосхищая мои возражения, поднес палец к губам, веля молчать.

Джеймс взял факел и, явно недовольный таким скудным освещением, повел меня по узкому проходу в недра храма. Потолок здесь был настолько низким, что приходилось сгибаться чуть ли не в три погибели. Мы шли, оба сознавая, какие силы и сущности могут таиться в храме, построенном тысячу лет назад, и сколько сюрпризов может нас ожидать. Если в «передней» каждое слово отзывалось гулким эхом, здесь все глушили стены. Их камень был сырым. Казалось, стены так и норовят сомкнуться вокруг нас.

– Слушай, Кидд! – не выдержал я. – Ты втянул меня черт-те куда, ничего не объяснив. Что это еще за туземный паяц, который вздумал устраивать мне допрос?

– Это А-Табай, – не оборачиваясь, ответил он. – Ассасин. Мой наставник.

– Так вы все – приверженцы какой-то сумасбродной религии?

– Мы, ассасины, следуем кредо. Но кредо не принуждает нас действовать или подчиняться… Оно лишь велит быть мудрыми.

Узкий туннель вывел нас в другой проход. Здесь хотя бы можно было идти в полный рост.

– Значит, кредо, – сказал я, идя вслед за Киддом. – Так расскажи о нем. С удовольствием послушаю.

– «Ничто не истинно. Все дозволено». В мире это единственный достоверный факт.

– Говоришь, «все дозволено»? Мне нравится, как звучит эта фраза. Значит, я могу думать как пожелаю и делать то, что мне нравится…

– Эдвард, ты повторяешь эти слова как попугай, но не понимаешь их.

– Кидд, давай без твоих высокомерных штучек, – со смешком ответил я. – Я последовал за тобой как за другом, а ты меня обманул.

– Да я шкуру тебе спас, упрямец, притащив тебя сюда. За то, что ты якшался с тамплиерами, эти люди требовали твоей смерти. Я их отговорил.

– Ах, премного тебе благодарен.

– Благодарность не будет лишней.

– Значит, это за вами гоняются гаванские тамплиеры?

Джеймс Кидд усмехнулся:

– Пока ты не влез и все не испортил, это мы гонялись за ними. И они испуганно улепетывали. Но теперь у них есть преимущество.

М-да…

На всем пути по туннелям я постоянно слышал какие-то странные звуки: как будто кто-то бил камнем по дереву.

– Мы что, здесь не одни? – спросил я Кидда.

– Весьма возможно. Мы же вторглись в чужие владения.

– За нами следят?

– Не сомневаюсь.

Наши слова падали, словно камни, и вновь появившееся эхо отражалось от стен. Бывал ли Кидд здесь раньше? Мне он ничего об этом не сказал, но думаю, что бывал. Во всяком случае, он умело открыл дверь, до которой мы долго добирались по лестницам и мостам, поднимаясь все выше и выше, пока не оказались возле нее. Эта дверь была последней.

– Уж не знаю, что меня ожидает по другую сторону, главное, чтобы оно стоило потраченного времени, – раздраженно произнес я и получил загадочный ответ Кидда:

– А это от тебя зависит.

Еще через мгновение каменный пол под ногами исчез, и мы грохнулись в воду.

Путь назад был отрезан, и нам пришлось какое-то время плыть под водой. Когда сил удерживать дыхание почти не осталось, мы вынырнули и увидели, что находимся в бассейне. Сам бассейн располагался в конце обширного помещения.

Оттуда мы перешли в другую комнату, где я увидел каменный бюст со знакомым лицом.

– Боже мой! – воскликнул я. – Это же он. Мудрец. Но статуя явно старая. Ей несколько сотен лет.

– Еще больше, – сказал Кидд, посмотрев на каменный бюст, затем на меня. – Ты уверен, что это он?

– Да. Глаза такие же. Запоминающиеся.