Сергей Круглов. Два десятилетия в руководстве органов госбезопасности и внутренних дел СССР - Юрий Богданов

Благодаря принятым мерам к концу сентября 1942 года обстановка на Кавказском театре военных действий изменилась в нашу пользу, и немецкие войска были остановлены на всех направлениях. После этого Берия Л.П. со своей командой отбыл в район Новороссийска, где принял конкретные меры для стабилизации обстановки [73].

Гораздо хуже обстояли дела на Сталинградском направлении. Мощные концентрированные удары немецких войск, наносившиеся в стыки между нашими армиями при полном господстве авиации, приводили к разгрому слабо организованной, «поспешной» обороны советских войск. Постоянно повторявшиеся нашим командованием контрнаступления с использованием свежих частей, с ходу, без необходимой подготовки и огневой поддержки вводившихся в бой, не приносили желаемых результатов, а лишь временно сдерживали натиск немецких войск, при необходимости оперативно и грамотно организовывавших собственную оборону. Плохо действовала часто нарушавшаяся проводная связь, в то время как немцы повсеместно использовали рации. Не помогло добиться значительного успеха и прибытие в Сталинград заместителя Верховного Главнокомандующего генерала армии Жукова Г.К., посланного специально для осуществления решительного контрудара. Перед самым началом атаки немцы, прекрасно осведомленные о планах нашего командования, произвели сильнейший артиллерийский обстрел сосредоточившихся советских дивизий, причинив им большой урон, а с переходом русских в наступление бросили против них авиацию. Больше десяти дней советские армии топтались на месте, обильно орошая землю кровью своих солдат. Наступательные действия велись по одной схеме: войска упрямо и прямолинейно атаковали противника в лоб. В то же время германская пехота оборонялась умело, используя особенности местности, оборонительные сооружения, средства заграждения и даже подбитые танки в качестве бронированных огневых точек. Об устойчивости немецких войск говорит тот факт, что на следующий день после того, как советское командование вынуждено было признать, что у него «ничего не вышло», фельдмаршал Паулюс начал собственное наступление. Свою неудачу наши полководцы объяснили численным превосходством врага, хотя на первом этапе Сталинградской битвы со стороны противника воевало 18 немецких и 4 румынские дивизии, включавшие 3 танковые и 3 моторизированные, а с советской стороны в сражениях участвовало 60 стрелковых дивизий, 8 танковых корпусов, 12 отдельных танковых бригад и несколько танковых батальонов, насчитывавших около 2500 боевых машин [69].

Если на Южном направлении немцы действовали активно, то на других участках фронта происходили позиционные бои. В то же время, начиная с середины 1942 года, фашистское командование приняло меры по усилению разведывательно-диверсионной деятельности в тылу наших армий, задачами которой являлись получение информации о планах советского военного руководства и о группировках наших войск, а также проведение террористической деятельности на всей советской территории. Используя любые пути, противник стремился забросить в ближний и глубокий тыл побольше шпионов и диверсантов, завербованных в основном из наших военнопленных и подготовленных в многочисленных разведшколах. От начальников Управлений НКВД Архангельской, Ленинградской, Мурманской, Вологодской, Калининской и других областей, являвшихся прифронтовыми, постоянно поступали сообщения о заброске парашютистов на подведомственную им территорию. В связи с таким положением, всему руководству Наркомата внутренних дел пришлось подключиться к контрразведывательной работе. 2 сентября 1942 года заместитель наркома внутренних дел Круглов С.Н. и начальник 3‑го (секретно-политического) Управления НКВД СССР Куприн П.Т. направили наркомам внутренних дел союзных и автономных республик и начальникам Управлений НКВД краёв и областей письмо по вопросу «улучшения агентурно-оперативного обслуживания эвакуированных и тыловых госпиталей». В документе указывалось, что необходимо среди раненых и больных командиров и красноармейцев вести работу по выявлению агентов немецкой разведки и активных антисоветских элементов, которые осуществляют «пораженческую профашистскую агитацию», а также членовредителей, симулянтов и дезертиров. Помимо этого работникам органов внутренних дел следовало оказывать помощь госпиталям в устранении имевшихся недостатков, тормозивших быстрейшее возвращение раненых в строй.

В результате оперативной работы, говорилось далее в письме, проведенной сотрудниками органов внутренних дел Азербайджанской и Армянской ССР, Мордовской, Башкирской и Марийской АССР, Красноярского края, Горьковской, Новосибирской, Ленинградской, Свердловской и Чкаловской областей с находившимися на излечении бойцами и командирами, в ряде госпиталей среди раненых были выявлены агенты немецкой разведки. Анализ материалов по делам этих арестованных агентов показал, что разведывательные органы немецко-фашистской армии проводят вербовку главным образом среди командиров и красноармейцев, добровольно сдавшихся или попавших в плен, перебрасывая их затем с различными легендами в расположение частей Красной армии. Завербованные из числа раненых специально оставляются в госпиталях, расположенных в населенных пунктах, из которых отступают войска оккупантов. Вражеская разведка даёт завербованным задания собирать сведения шпионского характера, дезинформировать командование наших частей о дислокации и вооружении немецкой армии, проводить пораженческую пропаганду, восхваляя фашистские порядки, призывать к измене Родине, осуществлять диверсии. После излечения в эвакуационных и тыловых госпиталях не выявленные немецкие агенты направляются в войсковые части Красной армии, а признанные не годными к несению воинской службы оседают на промышленных предприятиях и в сельском хозяйстве.

Помимо «внешних врагов» в последнее время в ряде госпиталей выявлено значительное количество членовредителей и симулянтов. НКВД Мордовской АССР в одном из госпиталей вскрыта целая группа лиц, занимавшаяся членовредительством с привлечением обслуживающего медицинского персонала.

Наркомат внутренних дел СССР предлагал обратить внимание на вопросы оперативного обслуживания госпиталей, «являющихся одним из важнейших участков работы наших органов в деле обороны страны» [71].

В связи с проникновением в наш тыл агентуры противника и вследствие слабого обеспечения войсковой и противодиверсионной охраны железных дорог в районах Кировской, Ленинской, Юго-Восточной, Дзержинской и Московско-Донбасской железных дорог диверсантам удалось совершить несколько террористических акций. Так, «наиболее значительным по своим последствиям и дерзким по характеру» явился диверсионный акт, совершённый в Архангельской области на Северной железной дороге. 29 августа 1942 года в Коношском районе был замечен парашютист. Через три дня здесь же было сброшено ещё пять парашютистов и семь парашютов с грузом. На месте приземления «непрошеных гостей» были обнаружены радиостанция, пулемёт с 300 патронами, 4 резиновые лодки, обмундирование, продовольствие. Всё это имущество диверсанты вынуждены были бросить из боязни преследования их со стороны наших людей (оказавшихся колхозниками из соседней деревни), заметивших приземление группы. 5 сентября в районе Каргополя с самолёта было сброшено ещё семь парашютистов. В тот же день группа диверсантов, вооружённая минами и автоматами, подорвала железнодорожное полотно, что вызвало крушение товарного поезда, подожгла вагоны и обстреляла поездную бригаду, а район крушения заминировала. Воспользовавшись отсутствием какого-либо сопротивления, эта же диверсионная группа через 4 часа в другом месте подорвала миной стрелку, убила стрелочника, после чего скрылась. Радиоконтрразведкой НКВД СССР в этом районе была зафиксирована работа двух радиостанций, которые поддерживали связь с центром финской разведки в Петрозаводске и между собой. 16 сентября на восстановленном участке железной дороги на мине, установленной диверсантами, вновь подорвался паровоз товарного поезда, гружёного мукой.