На острове Буяне - Вера Галактионова

– Цыц! – шёпотом покрикивал на кого-то Кеша, сидящий на полу. – Цыц, сказал! Я атеист!.. Потомственный, между прочим… В привидения я не верю. В призраки тоже… Руки прочь от атеиста!

И снова шуршало, осыпалось, перемещалось в тёмном пространстве нечто невидимое, отчего остатки хмеля рассеивались быстро.

Кеша вскочил, включил свет везде, пристально оглядел углы. И обрадовался:

– Ну вот! Я снова вышел победителем из жестокой внутренней борьбы с мракобесием… Это для меня так: семечки.

Он запел вполголоса «Глобус крутится, вертится». И даже наведался в комнату к молодым, покашляв сначала и постучавшись.

– Слава юной семье! Чем могу быть полезен? В свободное от умственной работы время? – спросил он через порог и расшаркался картинно.

В оранжевом свете настольной лампы хитро улыбался рыжий амбал с закрученными вверх усами. Он искоса поглядывал на Кешу со стены…

Антон перестал вязать бредень и тоже смотрел на Кешу – с остроносым металлическим челноком в руке, сделанным из твёрдой проволоки. А Нина наматывала капроновую нить на другой, деревянный. Ловко поворачивая его так и эдак, она не подняла головы.

– Что? К весне готовимся? – всё ещё рассчитывал Кеша услышать в доме живой человеческий голос.

– Протрезвей сначала, – неуважительно сказал Антон, возвращаясь к своему занятию. Он попробовал, прочно ли сетчатый край закреплён за блестящую каретку кровати, провёл челнок в ячейку, захлестнул новый узел и потянул на себя для крепкости.

– Я не против, если надо помочь… В хозяйственных делах… Не сейчас, а вообще! – пригладил Кеша волосы на лысеющей своей макушке. – Сейчас я пытаюсь определить фронт работ – заранее. На далёкое светлое будущее.

– Эх, Еппония, страна косоглазых!.. Ну, золу надо на чердак поднимать, – неохотно отозвался всё же Антон. – Подсыпать в углах, где опилки осели. Для тепла.

– Что ж. Не устроюсь в городе – вернусь и перетаскаю. Без меня не начинайте! – распорядился Кеша. – Кстати, как вы относитесь к переезду? В город? Это же всё можно продать. Мешающее свободному передвижению человека в пространстве.

Нина стала наматывать нить гораздо быстрее, и огромная катушка на полу застучала, задёргалась и нервно заплясала.

– Продать – всё можно, – вывязал новую ячейку и неторопливо затянул новый узел Антон. – Да продавать-то ведь любит тот, кто сам не наживал… А ты про это лучше у Витька спроси. Витёк из армии приедет, он тебе всё про продажу объяснит. Популярно.

И остриё металлического челнока в его руках неприятно блеснуло в Кешину сторону.

Ещё Кеша услышал, выходя из комнаты, как Нина внятно произнесла ему в спину слово непонятное и, может быть, очень обидное:

– Ну, мотовило!

А Антон вздохнул сокрушённо:

– Ну, Еппония… Шарашится без дела, постоялец…

Однако Кешин комнатный тёмный страх уже развеялся от разговора. Сбегав по нужде, он постоял во дворе. Звёзд на небе почти не было, а те, которые всё же светили из небесной глубины, сияли игольчато и неприятно.

Надо объяснить Брониславе, и построже, что её жизнь отныне должна быть целиком подчинена одному – раскрытию его таланта, решил Кеша. Пусть выбирает – или-или. В ту минуту во дворе у Корбейниковых коротко взвыла, словно зевнула, цепная собака.

– Цыц! – прикрикнул на неё из-за забора Кеша. – Цыц! Изволь замолчать!

И тут зловещая волна протяжного собачьего воя взлетела над тихим селом и зависла в морозной вышине на долгой нескончаемой ноте.

– …Бобик! Ты что это? – озабоченно спросил за забором невидимый Иван Коробейников.

А Зинаидин голос ответил откуда-то из кромешной темноты:

– Да он не во двор воет. Со двора. Не на нас. На кого-то другого…

Потом соседское крыльцо осветилось электричеством. Звякнуло ведро. И Кеша удивился тому, что не догадался раньше сойтись с соседями поближе. Он быстро запахнул «болоньку» на животе и трусцой выбежал на улицу прямо в калошах.

– Ариша-а-а, – протяжно и тоскливо звала Зинаида с крыльца. – Ариш?.. Ну, что за наказанье? Домой не загонишь. Ночь на дворе!.. Мороз-то какой, аж лицо сводит.

И голос Ивана отвечал ей со двора добродушно:

– Так дети же!.. Играют, поди.

На улице Кеша замешкался, пытаясь разглядеть в темноте тропку, протоптанную к Коробейниковым. Как вдруг прямо перед ним прогрохотал оглушительный выстрел. И что-то ощутимо пролетело над ухом.

Кеша резко вскинул голову. На лавочке, у калитки Коробейниковых, в полосе рассеянного света, падающего из сеней, смирно сидела девочка в зелёном пальто, закутанная большим клетчатым платком, с самодельным пистолетом в руках, направленным на Кешу, и безмятежно качала ногами в коротких валенках. Из ствола, примотанного проволокой к деревянному струганному ложу, шёл едва заметный дымок.

– Аришка! – закричала Зинаида с тёмного двора гораздо резче. – Опять?!. Ты же к тётке Матрёне книжки старые читать ходишь! Икону над своей кроватью повесить заставила, а сама? Вот я тебе сейчас…

– Не бушуй, – снова раздался в темноте мирный голос Ивана. – Дети же. Пошаливают. Бывает…

– Какие это дети? Это бандиты, а не дети! – не унималась Зинаида.

– …Может, они веру нашу защищать готовятся, откуда мы знаем? – негромко рассудил Иван по ту сторону забора. – Ничего мы про них наперёд не знаем. Кому какие пути лягут…

– Ну-ну, защищай их, гуляка! Гуляка, полуночник, – привычно шумела во дворе Зинаида. – Аришка, марш домой, сказала!

Девочка нехотя слезла со скамейки, засунула пистолет за пазуху, под платок, и стала толкать калитку, налегая плечом. А Кеша тут же передумал идти к Коробейниковым. Он резко повернул назад, оглядываясь на девочку с досадой.

– …Зачем ты это делаешь? – спросил он её всё же издали.

Но девочкин клетчатый платок – клетки были коричневые и белые – мелькнул в проёме калитки и пропал. «Они спят все!» – словно донеслось до него с кладбища. «…Иди на своё!»

– Бр-р… Дикари, – передёрнулся Кеша. – Неуправляемая стихия подрастающих отсталых деревенских масс. С этим необходимо покончить. Надо будет подсказать директору школы. При случае, конечно.

Но девочкин голос прозвенел вскоре – чисто и безбоязненно, с соседского крыльца:

– Мам! Я горохом… А картечь у папы не брала ни разу ещё.

– Отдай, сказала… Это кто тебя научил? Лёха научил?

– Он всех научил.

– Что за наказанье! Все матери замучились пистолеты в огороды кидать!

– Он ещё нам сделает.

А Иван рассмеялся:

– Ничего, кидай, Зина! К осени из них пулемёты вырастут…

Кеша почесал шрам под шапкой. Идти домой ему не хотелось.