Нацисты в белых халатах - Александр Тамоников

– Кого тут списали с парохода? – со смехом спросил Борис, сгружая на кровать больного яблоки.

Ответом был новый залп непечатных оборотов. Глеб лежал на койке, весь замотанный, истекающий желчью. Немецкие пули попали в руку, в обе ноги. Одна угодила в череп, отскочив от щита с наглядной агитацией. Плечо пробило навылет, остальные пули хирурги вытащили и положили в блюдечко, стоявшее на прикроватной тумбочке. При этом они дали клятвенное обещание, что через пару месяцев капитан вернется в строй, будет бегать и прыгать, как раньше, но если вдруг что-то заболит, то они не виноваты.

Офицерам пришлось успокаивать товарища. Мол, поболит и перестанет, еще послужишь Родине. Он не мог себе простить, что попался на удочку. Меньше всего ожидал чего-то подобного. Это форменная наглость со стороны немецко-фашистских захватчиков!

Да и очевидец из него хреновый. Сидел в каморке для дежурных, листал журнал посещений в свете настольной лампы, неподалеку прохлаждался лейтенант Рябинин. Они не слышали, как началась пальба в городке, а потом и в караулке. Подвал глубокий, звукоизоляция идеальная. Опомнились, когда захлопали выстрелы во дворе караулки. Кинулись вверх, выбежали во двор.

Навстречу шли немцы. Все в маскировочном одеянии, увешаны оружием. Лиц не запомнил, у всех фрицев рожи одинаковые. Они с Рябининым стреляли из пистолетов, кого-то положили. Потом он видел, как погиб молодой лейтенант, сам катился за какое-то препятствие, получая пулю за пулей. Потерял сознание, но ненадолго. Очнулся весь в крови.

Красноармейцы вытаскивали его во двор, кто-то истошно орал, мол, здесь живой офицер Смерш! Дальше санитары, носилки, весь набор.

– Перелистывал журнал посещений, говоришь? – Никита нахмурился. – Ну и что узрел там новенького?

– Ничего, – проскрипел раненый. – Из фигурантов, к которым мы присматриваемся, за последние два дня в подвал никто не спускался, к немцам не подходил. Естественно, агент побаивался это делать. Да и была ли к тому нужда? Он все провернул раньше. О прежних посещениях вы знаете. Там и Юдин был, и Ольховский, и Квашнин. Капитан Гуревич приезжал, даже майор Гапонов из НКВД. У каждого имелся свой благовидный предлог. Там ведь и офицеры из стрелковых батальонов сидели за пьянки и драки, предатели трудового народа, проворовавшийся кладовщик.

Больше всего на свете майор ненавидел терять своих людей. Успехи – дело наживное, а человека не вернешь. Прошло полчаса. Они пожелали раненому товарищу долгих лет, выслушали его мнение по этому поводу и были таковы.

Прибыл Ольховский, с мрачным видом доложил, что войсками обложен солидный район, но лично он сомневается в эффективности принятых мер. А вдруг диверсанты настолько хитры и изворотливы, что уже вышли оттуда?

Никита разозлился, уверил штабиста в том, что здесь и без него есть кому сомневаться и строить версии, и выставил его за порог.

– Кретины! – пробормотал он, дрожа от злости. – Сами безрукие как та баба, а сомнения у них, видите ли!

– Какая баба? – осведомился Дорофеев.

А вот Борька Тетерин хихикнул. Он понял. Про Венеру Милосскую, коротающую деньки в парижском Лувре, знали почти все школьники Советского Союза.

– Кстати, насчет бабы, товарищ майор, – сказал Тетерин. – Я так понимаю, вы уже укротили свою строптивую, и мы можем ее использовать в своих корыстных целях. Я имею в виду, конечно, увлекательные радиоигры с техническими службами абвера.

– Ума не приложу, как мы можем ее использовать, – проворчал Никита. – Она не знает агента, а тот об этом, разумеется, в курсе. Радистка сейчас бесполезна. Она сможет нам помочь только в дальнейшем, если мы вовремя нейтрализуем Вальтера и он не сообщит хозяевам о провале Почтальона. Давайте прикинем, что мы имеем, товарищи офицеры. Начальство поняло, что погорячилось, отдав приказ о штурме. Не разобравшись, бросили в болото лучших бойцов, и они почти все погибли. Вторично атаковать нельзя. Немцев немного, но они знают местность. Возможно, среди них есть люди, когда-то выбивавшие партизан из этих болот. Там сюрпризы, ловушки, растяжки и тому подобные прелести. Ольховский прав. Мы могли перекрыть не все. Немцы знали про тропу, ведущую в болота, и применили запасной план, когда подразделение наших солдат перерезало им путь. Они сидят на замаскированной базе, выставили посты и ждут. Чего именно? Что наша бдительность притупится и они смогут улизнуть по тропинке, известной только им? В таком случае у нас нет времени. Брать фрицев на измор – не тот случай.

– Разрешите, товарищ майор? – сказал Тетерин. – Все говорят про их запасной план. А какой же был основной? Хоть кто-то об этом подумал? Откуда они вообще взялись?

– Пешком через линию фронта. – Дорофеев задумчиво корябал широкий нос. – Далековато, товарищ майор. На западе от Панинских лесов повсюду наши части. В этом случае было бы логичнее одеться в советскую форму и обзавестись документами. Но нет – приперлись в своем. Явно пришли не от линии фронта. Да и не на машине прибыли. Хотя не похожи и на парашютистов.

– Да, – согласился Тетерин. – Хотели быстро выполнить задание и свалить тем же путем, которым прибыли. Черт возьми, это самолет, товарищ майор! Гадом буду! – Борис подался вперед, глаза его заблестели. – В болоте сесть не могли, это ясно. Но что мы вообще знаем про эти леса? Мы сами не местные, да и вся куча народа в погонах, что тут отирается, тоже не из здешних.

«А ведь мы действительно не знаем, что тут было до войны и при немцах, – подумал Попович. – Многим современным самолетам не требуются полосы с искусственным покрытием. Они могут сесть на поле, лишь бы кочек было поменьше. Но такая куча диверсантов, не считая экипажа и тех, кого надо забрать! Самолет явно грузовой или пассажирский».

– А может, правы штабисты? – сказал Дорофеев. – Подтянуть артиллерию и хорошенько вмазать! Подохнет этот Штуллер, да и хрен с ним.

– Штеллер, – поправил Тетерин.

– Да мне без разницы, – заявил Василий. – Он немцам нужен, а не нам. Пусть у них за него голова болит, мы-то тут при чем?

– Нам он тоже нужен, – заявил Никита. – Что мы знаем про бактериологические, вирусологические и прочие подобные тайны фашистской Германии? Ни хрена. А этот вурдалак знает. Живой он требуется. Желательно с помощником. Тот тоже фигура не последняя. Так что давайте без глупых инициатив. Что за идеи вообще? – Он снова разозлился. – С вами общаться, товарищи офицеры, сам глупеешь.

Зазвонил телефон. Попович схватил трубку так резко, словно знал, что этот трескучий аппарат сейчас взорвется.

– Твое счастье, что ты на месте, майор Попович, – проворчал полковник Мосин. – Кстати, почему ты прохлаждаешься в кабинете? Не работаешь? Отчаялся и свесил лапки?

– Работаем, товарищ полковник, – сказал Никита. – Обсуждаем с личным составом план первоочередных мероприятий.

– Придержи пока свои мероприятия, – буркнул полковник. – Итак, первое. Командование полка божится, что лес они закрыли. Второе. Сегодня ночью в районе Рошева был замечен самолет. Это «Ли-2», военно-транспортный, шел на средней высоте. Откуда взялся, непонятно. Наши тогда не летали. Время обнаружения – после полуночи. Вынырнул из тучи, шел на юг, предположительно к Панинским лесам. Куда и как садился, никто не видел. В принципе, не иголка, двадцать метров в длину, на рытвины не сядет, да и полоса для приземления нужна приличная. Третье. В самой глуши Панинских лесов, на открытом участке шириной в полкилометра, когда-то функционировал военный аэродром. Его забросили еще в тридцатые за ненадобностью. Если найдешь старую топографическую карту… в общем, разберешься. Имелись дороги, ведущие на этот объект, но можно представить, в каком они теперь состоянии. Сможет ли пилот посадить самолет на то, что раньше было посадочной полосой, зависит от его квалификации. Асов у немцев хватает. Четвертое. Командование дивизии подняло в воздух бабское звено «У-2». В данный момент они на низкой высоте прочесывают небо над Панинскими лесами, осматривают старое аэродромное поле и болота, где предположительно прячутся немцы.