Нацисты в белых халатах - Александр Тамоников

Остерман вошел в караулку последним. Время поджимало.

Группа Вагнера, перекрывшая аллею, уже открыла беглый огонь по полуодетым красноармейцам. Гремел пулемет, валил полусонных солдат. Выжившие кинулись прочь, кто-то падал в кустарник.

Сопротивления охрана почти не оказывала. Бодрствующая и отдыхающая смена погибли на месте. Их просто забросали гранатами. Часовые во внутреннем дворе открыли огонь, но пали, нафаршированные осколками.

Потом опять произошел небольшой конфуз. С лестницы, спускающейся в подвал, выскочили два офицера. Один с лейтенантскими погонами, другой капитан. Оба выхватили пистолеты, стали палить. Фельдфебель Линдер повалился замертво. Лейтенанта расстреляли на месте из нескольких стволов.

Капитан метнулся в сторону. Он пытался спрятаться за стендом с наглядной агитацией и кричал от боли, когда его догнали несколько пуль.

Диверсанты с фонарями гремели по ступеням, хлопали выстрелы. Сопротивление конвоиров было благополучно подавлено. Мертвые тела валялись в проходе. В камерах возились люди, кто-то испуганно хрипел. Немцы шли с фонарями, освещали узников. Кто-то гремел связкой ключей, реквизированных у покойника.

– Штеллер! Эрдман!

Они еще были здесь, их не увезли! Ученые мужи отвечали слабыми голосами, припадали к решеткам. Доктор Штеллер задыхался от волнения, судорожно крестился. Наконец-то бог услышал его молитвы.

– Спасибо, мы вам так благодарны!.. – прохрипел всклокоченный доктор, щурясь в ярком свете.

Изможденных узников вытащили из камер, поволокли по коридору к лестнице. Не до церемоний, время поджимает! Снова через двор и караулку.

На аллее шел настоящий бой! Люди Вагнера пока держались, но русские наседали, забрасывали их гранатами. Ночное небо рябило от всполохов света. Гремело как в кузнице.

Остерман срывал голос:

– Прикрыть собой ученых! Всем к машине, открыть ворота!

Работать приходилось под огнем. Арестанты не могли бежать, заплетались ноги. Солдаты практически волокли их на себе. Одни бежали к машине, другие к воротам. Двое пали под проливным огнем. Но докторов диверсанты сохранили, забросили в кузов.

Десантники запрыгивали в машину. Кто-то влез на подножку кабины, бил с одной руки. Солдаты протянули Остерману руки, втащили в кузов. Как вовремя! Только он рухнул на грязный пол, как над головой завыли пули, захрипел раненый.

Грузовик уносился в ночь, подлетая на ухабах. Красноармейцы выбегали за ворота, стреляли по машине. Но она уже была далеко, скрылась за возвышенностью.

Штурмбаннфюрера Остермана терзали недобрые предчувствия. Вроде все сложилось, выжил сам, потерял лишь половину людей, в том числе всю группу Вагнера. Но что-то было не так. Ворчала интуиция, кошки скребли на душе.

Полуторка направлялась к Панинским лесам. Ученые были живы, стонали в углу кузова. Солдаты привалились к бортам. В воздухе стояла тяжелая изморось.

Огоньки слева привлекли внимание штурмбаннфюрера. Он всмотрелся. Черт возьми! Из Злотова шли две машины. Они двигались параллельным курсом. Видимо, там имелась еще одна проселочная дорога. Из воинской части тоже выбирались огоньки. Несколько машин устремились в погоню. Эти не догонят, если, конечно, ничего не случится.

Лес приближался, но очень медленно. Погоня тоже вязла, буксовала. В запасе у Карла имелся план «Б», но он готов был лезть из кожи, чтобы воспользоваться основным вариантом. Про самолет русские не знают, он надежно замаскирован. Нужно сразу прорываться и улетать.

Машина въехала в дорожную яму, когда до леса оставалось несколько сотен метров. Заскрежетала и переломилась рессора. Водитель гнал с максимально возможной скоростью. Пассажиры чуть не вылетели из кузова. Стонали ученые и ефрейтор Шуман, раненный в ногу.

Остерман перескочил через борт, побежал к кабине. Все, конец. Подобные поломки устраняются только в мастерских. Водитель не виноват. Хорошо, что хоть это расстояние проехали.

– К машине! Приготовиться к пешему переходу! – скомандовал Карл.

Да, они упустили драгоценное время. Погоня приближалась. Лучи фар машин уже блуждали по опушке. Похоже, русские успели подтянуть сюда значительные силы. Но они не знали, по какой тропе диверсанты пойдут к самолету. Противник еще далеко от этой тропы. У Остермана оставался шанс проскочить.

Восемь солдат невозмутимо ждали его команды. Двое придерживали ученых.

Ефрейтор Шуман, которого товарищи спустили с кузова, пытался самостоятельно подняться. Из простреленной ноги сочилась кровь. Его придерживали за локоть. Это была обуза.

Остерман пристально посмотрел ему в глаза, вынул «вальтер» из кобуры. У раненого исказилось лицо, дико заблестели глаза. Не такого конца он ожидал.

– Герр штурмбаннфюрер, не надо! Я пойду со всеми, не отстану…

Форменная обуза. Закон войны суров и един для всех. Остерман выстрелил ефрейтору в сердце.

Через минуту на дороге никого не было. Диверсанты пропали в изгибах пересеченной местности. До тропы, которая вела к заброшенному аэродрому, оставалось не более четырехсот метров.

Возможно, им удалось опередить русских. Тропа белела среди комьев глины, голого кустарника. Она уже втягивалась в лес, змеилась между деревьями. Двести метров по лесу, четыреста, шестьсот.

Здесь ощущался сильный аммиачный запах. Слева были болота. Мелькнула дорожка, уводящая в топи. Именно с ней был связан запасной план.

Два километра до поля, на котором дожидался самолет. У летчиков инструкции: ждать двое суток, потом улетать.

Впереди раздался встревоженный крик. Дозорный напоролся на засаду. Забили автоматы. Грохот «ППШ» быстро перекрыл рваную трескотню «МП-40». Еще одного потеряли! Осталось семеро солдат. Они уходили с тропы, тащили ученых, которые с трудом волочили ноги.

Дьявол! Остерман не мог сдержать ярость, охватившую его.

Пальба продолжалась, по лесу блуждали огоньки карманных фонарей. Красноармейцы нашли тропу, продвигались по ней, паля для острастки. Их было много, вступать в бой не стоило.

Штурмбаннфюрер взял себя в руки и прорычал:

– Все назад! Держать порядок, не стрелять! Семьдесят метров на юго-восток, сворачивать в болота!

Возбужденные красноармейцы даже не поняли, куда подевался противник. Два отделения, нарвавшиеся на дозорного, шли с севера. Навстречу двигалось еще одно. Они едва не перестреляли друг друга!

Красноармейцы быстро нашли тропу, ведущую в болото, рассыпались, залегли, различили отдаленный треск сучьев.

– Братцы, вперед, возьмем их теплыми, пока не ушли! – скомандовал не в меру ретивый сержант. – За мной, ребята!

Несколько человек пошли вперед, в целях предосторожности выключив фонари. Они отдалились метров на пятнадцать, и двое бойцов провалились в топь. Истошная ругань сотрясла заболоченный лес. Растяпы быстро уходили в трясину. Их спасли, встали цепью, взялись за руки, кто-то отыскал жердину.