Воевода - Вячеслав Перевощиков

Князь вскочил на ноги и, сорвав с пояса большой рог, трижды протрубил в него. Печенеги перестали буйствовать, и в наступившей тишине было слышно, как от реки возвращается гудящее трубное эхо. Кочевники, стоявшие совсем рядом, застыли, внимая своему вождю, а те, которые были далеко, устремились на этот зов, чтобы услышать его волю.

– Кангары! – закричал Куеля, поднимая руки к звездному небу. – Видит бог, и все вы были тому свидетели, как радушно и щедро я угощал русов, как наши лучшие красавицы ублажали их взор священными танцами, которые позволено видеть только кангарам. И чем же отплатили эти люди за наше гостеприимство? Они сбежали с нашего пира, нанеся мне страшное оскорбление! Они дважды оскорбили меня, обвинив еще и в преступлении, в том, чего я никогда не совершал. Верните их, и пусть они предстанут перед нашим судом и ответят по нашим законам!

С диким воем печенеги бросились догонять русских. Они промчались мимо Верена, не обращая на него никакого внимания, поскольку он не был на пиру, а значит, не оскорблял их князя.

Русана, все это время наблюдавшая за происходящим издалека, наконец поняла, во что превратился «милый праздник» и какая им грозит опасность. Еще когда печенеги бесновались вокруг своего колдуна, девушки, используя помощь расторопных отроков, сели на лошадей. Теперь они все что есть силы ударили пятками в бока своих скакунов и помчались прочь. Только один отрок, который прежде преграждал вздорной боярышне путь, прихватив поводья двух лошадей, поскакал на помощь своим товарищам, увидев издалека, как они несут умирающего десятника. Расстояние до них было небольшое, но при виде бегущей следом толпы печенегов, каждый шаг, сделанный до оставленных в стороне лошадей, казался непомерно тяжелым и медленным, и каждая секунда, выигранная у преследователей, казалась бесценной. Поэтому молодые воины встретили своего товарища с лошадьми в поводу радостными криками, и едва он осадил своего коня, как в ту же секунду на свободную лошадь вскочил один из отроков, а на другую в седло закинули потерявшего сознание десятника. Теперь уже двое воинов были в седлах, и они, поддерживая с двух сторон своего товарища, поскакали к броду, а остальные налегке побежали дальше к своим лошадям.

Верен с облегчением посмотрел им вслед. Казалось, все будут сейчас спасены, оставалось только попытаться уладить возникшую ссору миром, пока не пролилась кровь. Ему представлялось, что для этого у него есть достаточно убедительный довод. Надо было только вовремя и умело воспользоваться им. Старшой еще раз оглянулся, словно взвешивая в уме, достаточно ли хорош будет его довод. Поперек седла его серого жеребца болтался связанный пленный с кляпом во рту. Верен подхватил повод коня и быстро зашагал туда, где стоял Куеля в окружении нескольких печенегов. Видимо, это были знатные воины, потому что они не бросились в погоню вместе с другими, а спокойно наблюдали за всем происходящим с важным, полным достоинства видом.

Старшой знал, как говорить с кочевниками, и умел это делать, и поэтому прекрасно понимал, что только что пойманный пленный для опытных воинов очень веский довод. Ему казалось, что стоит поговорить, обращаясь к разуму печенегов, и многие недоразумения будут устранены. Он, как купец, довел до совершенства свое искусство договариваться и очень любил это делать, полагая, что словом можно порой сделать куда больше, чем самым хорошим оружием, которым он также прекрасно владел, но считал средством крайней безысходности.

Когда Верен, полный надежд спасти караван своим красноречием, был уже совсем рядом с Куелей, из темноты послышался торопливый стук копыт. Этот звук доносился совсем не с той стороны, куда поскакали девушки и сопровождавшие их отроки, но, кроме того, чутким ухом опытного воина он определил, что этот звук стремительно приближался. Сердце у Верена екнуло. Он не мог объяснить себе точно, почему, но недобрые предчувствия ледяным ветром хлынули в его душу. В этот момент он увидел, как из темноты вынырнул странный всадник, скачущий прямо к Куеле. Медлить нельзя было больше ни минуты.

– Будь здрав, князь! – не доходя нескольких шагов до вождя печенегов, заговорил он громко. – Многие лета тебе и твоим славным воинам!

– Верен? – Куеля неуверенно обернулся. – Не ожидал тебя увидеть. Сказывали, будто ты болен, но слышу, что голос твой тверд и силен, как прежде, а значит, духи тьмы не смогли похитить твоего здоровья.

– Именно так, добрый князь, – старшой приложил руку к сердцу, – мое здоровье осталось при мне, но эти духи похитили нечто более ценное.

– Что может быть дороже твоего здоровья? – засмеялся Куеля.

– Похищена вещь, очень ценная и для меня, и для тебя, князь, – Верен оглянулся на приближающегося всадника, – из-за которой многие могут пострадать и лишиться жизни.

– Ты, как настоящий купец, говоришь загадками, – Куеля все еще улыбался, начиная вспоминать про замысел хазарского посла.

– Не я говорю загадками, а чья-то злая воля преподносит нам эти загадки, – Верен сдернул с седла пленного. – И вот одна из них.

– И что это? – князь сделал недоуменный вид.

– Это один из тех злых духов, которые сегодня вечером похитили твой священный кинжал, подаренный нашему старшему купцу.

– Боги, что я слышу?! – вскричал Куеля. – Вы потеряли священный кинжал!

– Не потеряли, князь, – Верен заговорил на языке кочевников так, чтобы его речь был слышна всем воинам. – На нас напали и выкрали священный кинжал, и, судя по одежде этого человека, это были твои люди.

– Это ложь! – Куеля словно ждал этого и обрадовался предъявленному обвинению. – Этого просто не может быть, потому что ни один кангар не нарушит священных законов! Так ли я говорю, кангары?

Знатные печенеги, стоящие за спиной князя, одобрительно загудели, положив руки на рукояти сабель.

– А кого ж тогда поймали наши слуги? – Верен потянул повод своего жеребца, поперек которого болтался связанный пленный.

Старшой легко схватил его, как мешок тряпья, и поставил прямо перед Куелей:

– Кто ж это, по-твоему, будет?

– Одет, как кангар, но я его не знаю, – задумчиво проговорил печенежский князь и, возвысив голос, продолжил: – Зато хорошо знаю, что каждый кангарский воин носит на левом плече клеймо с летящей птицей, а на правом – с изображением коня.

Куеля одним движением разорвал на пленнике рубашку, обнажая его плечи, и тут же торжественно провозгласил:

– Это не наш воин! Этот человек не кангар!

Печенеги, стоящие за князем, вновь одобрительно загудели, и Верен заметил, как их сабли, словно сами собой, потихоньку извлекаются из ножен. В этот момент скачущий к Куеле всадник осадил своего коня в нескольких шагах от князя и поднял над своей головой руку. По выпученным глазам кочевников и наступившей тишине Верен догадался, что в руке всадника священный кинжал предков Куели, но не обернуться, следуя всеобщему устремлению взглядов, просто не мог. И действительно кинжал был, но держала его рука хазарина.

– Я хазарский купец, – заговорил Обадия зычным густым голосом. – Я купил этот кинжал в русском караване, отдав за него много золота, потому что знаю этот кинжал и знаю, что он значит для моего друга, кангарского князя. Но коварные русы, продав мне кинжал, напали на меня и убили всех моих слуг, а сам я только чудом сумел спастись.