Шелковая императрица - Жозе Фреш

Очевидная Добродетель не мог скрыть растерянности — и от неподобающей сцены, и от дикого, идущего вразрез всем традициям предложения императрицы, — в то время как Гао-цзун, напротив, был явно доволен и воспринял все как нечто само собой разумеющееся.

За все годы государственной службы чиновник не мог припомнить, чтобы супруга императора осмелилась вмешаться в столь важные, ответственные вопросы. Речь шла о сотнях служащих Главной инспекции империи, подчинявшейся непосредственно императору. Эти люди приносили его величеству особую клятву верности. Главная инспекция напрямую была связана с Государственной канцелярией, и во главе ее стоял мнительный и спесивый префект Ли Жинь-жи, самый влиятельный чиновник империи.

Для несчастного, побелевшего от ужаса министра шелка само предположение, будто император Китая мог поручить столь деликатное и ответственное расследование женщине, пусть даже собственной супруге-императрице, казалось неслыханным. Очевидной Добродетели вовсе не хотелось принести подобную весть главному инспектору…

— Речь идет о благополучии империи! Поскольку это дело высшей важности, необходимо провести самое тщательное и скрытное расследование. Итак, я повелеваю заняться этим лично императрице, — объявил император.

— Ваше величество, я бесконечно благодарна вам за доверие, которое вы мне оказываете. Если понадобится, я переверну небо и землю, чтобы пролить свет на эти загадочные обстоятельства! — воскликнула У-хоу, забрав отрез шелка и накинув его себе на плечи, отчего стала лишь прекраснее.

— Очевидная Добродетель, распорядись, чтобы в канцелярии подготовили соответствующий указ! — бросил император, вставая.

— Все будет исполнено, повелитель! Немедленно! — растерянно бормотал министр, пятясь к выходу и кланяясь в соответствии с этикетом.

Едва оказавшись вне кабинета, потрясенный чиновник опрометью бросился в Главную инспекцию.

Управление, которое возглавлял префект Ли, располагалось на втором этаже так называемых Западных врат — элемента императорского дворцового комплекса в Чанъане, в непосредственной близости от зала официальных приемов. Однако в этот ранний утренний час министра шелка принимали не в нем, а в личном кабинете Сына Неба, в его Великих внутренних покоях, куда не было прямого доступа из прочих помещений дворца, а проход извне был специально затруднен — весьма длинен и запутан. Так что министру пришлось преодолеть сложный кружной маршрут, чтобы добраться до цели.

Минуя череду мощеных дворов, рысцой сбегая по мощным лестницам с перилами из белого мрамора, которые поддерживались мраморными драконами, выдыхавшими мраморное же пламя, Очевидная Добродетель чувствовал, что ему нехорошо не только из-за одышки. На мгновение он остановился посреди дворика, граничившего с залом Сокровенной Гармонии, чтобы перевести дыхание и собраться с мыслями. По сторонам света здесь были расставлены массивные вазы, в которых росли столетние мандарины. Рядом с одним из них хлопотали трое почтенного возраста садовников в одинаковых ливреях.

— Господин министр, молю вас взглянуть, куда вы поставили ноги! Это деревце — жемчужина императорского сада! — отчаянно вскрикнул один из них и поспешил к Очевидной Добродетели, желая предотвратить катастрофу.

У самых ног министра обнаружился невзрачный кустик, едва ли больше карликового пиона, усыпанный плодами величиной с кошачий глаз. Это был военный трофей из южной провинции, завоеванной одним из предков Гао-цзуна, и, стоило Очевидной Добродетели сделать еще шаг, растение оказалось бы повреждено.

— Ах, это все из-за спешки… Я никогда не осмелился бы прикоснуться к такому сокровищу! — выдохнул министр шелка и заторопился дальше.

Покинув внутренние части дворца, чтобы пройти к Западным вратам, он окунулся в гул огромного города, заполненного бесконечными толпами. Мимо с истошными воплями мчались носильщики с паланкинами, разгонявшие перед собой прохожих. Министр, как и все, шарахался, прижимаясь к стенам, ибо высокая должность не помешала бы ему оказаться сшибленным, — что толку от принесенных потом извинений!

Наконец Очевидная Добродетель, задыхаясь и истекая потом, оказался перед дверьми с двумя огромными бронзовыми курильницами по бокам. Выстроенное в виде восьмиугольника, величественное здание было частью храма Фенцзян, посвященного отправлению культа предков императорской семьи; расположенное у входа в один из дворов дворцового комплекса, оно получило название «Великие и Почтенные Западные врата». Здесь министра бесцеремонно остановили стражники, помешав ему подняться наверх.

— Префект Ли Жинь-жи приказал: никого не пускать без его личного разрешения! — объявил один из них.

— Но я министр шелка! С каких это пор член правительства нуждается в специальном разрешении, чтобы посетить Главную инспекцию? — возмутился Очевидная Добродетель.

— Я не имею права давать какие-либо разъяснения. Это приказ префекта Ли! — с наглым выражением лица заявил стражник и жестом призвал на помощь своего товарища.

— Что там за перебранка? — раздалось сверху, и на мраморном балконе над входом появился сам главный инспектор Ли, облаченный в черный муаровый шелк. Свесившись через перила, он так взглянул на стражников, что те мгновенно позеленели от страха. Никто не рискнул бы шутить или препираться с префектом Ли. — Очевидная Добродетель! Что ты там делаешь? — зычным голосом окликнул министра начальник управления. — Тебе повезло застать меня на месте. Вообще-то, сегодня я должен был ехать в провинцию! Эй вы, расступитесь и дайте пройти министру шелка!

Всякий раз, входя в кабинет главного инспектора, Очевидная Добродетель испытывал робость. Длинное черное одеяние, застегнутое до самой шеи, которое всегда носил префект Ли, лишь зимой было оторочено соболем; на нем отсутствовали какие-либо знаки отличия — за исключением алой отделки, дозволенной лишь чиновникам самого высшего ранга. К тому же префект Ли никогда не расставался со своей бамбуковой тростью, чья рукоять в форме двойной сферы была выточена из слоновой кости. Этот строгий облик, безусловно, мог многое поведать о характере и репутации сурового и неумолимого префекта.

Он подчинялся непосредственно императору и не признавал другого авторитета, он контролировал проведение в империи Тан экзаменов на звание чиновников всех уровней, он был главой инспекции. Едва ли кто-то мог сравниться с ним в могуществе.

Войдя в кабинет, министр шелка, не тратя времени на положенные по этикету пустые любезности, ровным, бесстрастным голосом кратко доложил об аудиенции у Гао-цзуна, о присутствии на ней императрицы У-хоу и о том, чем все закончилось.

— Просто невероятно! Ты вполне уверен, что император не шутил? Доверить женщине расследование такой важности! Это же ни с чем не сообразно! — задохнулся от возмущения префект Ли.

— Дело обстоит именно так! Я сам потрясен. Его величество ясно приказал, чтобы я лично позаботился о подготовке указа в Высшей императорской канцелярии.

— Но… Это и оскорбительно, и неподобающе! Кроме прочего, императрица не имеет чиновного ранга! Законы не позволяют этой женщине вмешиваться в ход расследования! — рычал главный инспектор, раздраженно хлопая ладонью по рукоятке трости.

— Я полностью разделяю твое негодование, — поспешил согласиться министр шелка, — но что мы можем поделать? Высшая власть в