Эхо Севера - Джоанна Рут Мейер

Я подняла с земли камешек, хотела запустить его в пруд «блинчиком», но не смогла – он всего один раз жалко булькнул и ушел под воду среди кувшинок.

– Я всегда была бессильна что-то сделать, – сказала я, стараясь следить за тем, чтобы мой голос не слишком дрожал.

– Ты просто убедила себя в том, что ничего не можешь. Как думаешь, брат и отец – они были добры к тебе только из жалости? Или потому, что видели твою доброту и отзывчивость, знали твои достоинства.

– Не уверена, – сглотнула я. – Какие еще у меня достоинства?

– Их гораздо больше, чем ты думаешь.

Все вокруг казалось застывшим, морозным, хотя солнечный свет щедро лился с неба и согревал воздух в саду. Мне больше не хотелось думать о шрамах. Не хотелось думать об отце и Роде. Не хотелось больше бояться, что после моего ухода они стали чувствовать себя счастливее.

– Если другие не видят твоего истинного «я», если они отказываются видеть его, это их проблема, не твоя.

– А ты увидел мое истинное «я»?

– Начинаю видеть, – ответил волк, повернув ко мне свою голову.

– А я видела твое истинное «я»?

Волк долго не отвечал. Он думал, глядя на бегущую по поверхности пруда рябь.

– Отчасти, – ответил он, наконец.

– А целиком твое истинное «я» когда-нибудь увижу?

– Не знаю, Эхо Алкаева.

Я подумала о комнате с подвесками, о паучьих часах, о серебристом локоне. О лесе… Передо мной были кусочки головоломки. Они ждали, когда я соберу их воедино, если, конечно, у меня хватит смелости.

– Скажи, зачем ты на самом деле привел меня сюда?

Печаль волка была такой глубокой и сильной, что ее, казалось, можно коснуться. Глаза у него ярко вспыхнули, и он ответил:

– Потому что ты полная противоположность ей. Ты полна жизни и доброты. Тебя не захлестывает злоба и ненависть, тебе совершенно не хочется подчинять других ради достижения своих жестоких целей.

– Что она сделала с тобой? И что собирается сделать?

– На мне… лежит обязательство, – покачал белой головой волк. – Я… не могу…

– Я знаю.

Он уткнулся носом в мое колено, я крепко обхватила его за шею. Так мы молча просидели до тех пор, пока не зашло солнце, и воздух моментально остыл. Тогда мы поднялись на ноги и отправились ужинать.

На следующее утро я села к роялю и открыла пьесу Цзаки, которую тогда разучивала. За окном ярко сверкал на солнце белый снежный наст, и я начала играть – немного сбиваясь вначале, но затем все свободнее и увереннее.

Музыка целиком поглотила меня. Я на время совершенно забыла о себе, с головой погрузившись в парящие мелодии и сказочно яркие пассажи. Прогремело последнее страстное крещендо, финальный аккорд, и вот уже только отзвуки нот остались дрожать эхом в тишине комнаты.

Когда затихли и они, я вздохнула, сложила руки на коленях, оглянулась и увидела волка. Я не помнила, в какой момент он появился – музыка слишком увлекла мое сознание.

Волк смотрел на меня, и в его глазах играли какие-то странные отблески.

– Еще никогда не слышал, чтобы ты так хорошо играла, – хрипло сказал он.

Я зарделась от смущения и гордости, потому что волк был совсем не щедр на похвалы.

В окна лился солнечный свет. В его лучах кружились пылинки.

– Я не заслуживаю тебя, – сказал волк, прислонясь к моему колену. – Твоей доброты. Твоей красоты.

– Какая же я красавица?

– Неправда, Эхо, – волк поднял голову и посмотрел мне прямо в глаза. – Ты самый красивый человек, которого я когда-либо видел.

Что-то надломилось во мне от этих слов, и из глаз хлынули слезы.

Волк осторожно потянул меня за юбку. Я опустилась на колени и обхватила его руками за шею.

– Не плачь, – тихонько проворчал волк. – Не плачь, моя красавица, не надо. Пожалуйста.

Я обнимала его и мыслями улетала от этого мира ввысь, к звездам, ощущая себя уже не простой смертной, но существом, сотканным из лунного света и магии.

Еще никто и никогда не называл меня красивой.

А потом комната вдруг затряслась. Я вскинула голову и увидела бегущую по полу трещину – она змеилась, расширялась.

– Нет! Только не эта комната! – закричала я. – Пожалуйста, дом, пусть это будет не эта комната!

Но волк уже хватал меня зубами за юбку, тянул за собой к двери.

Рояль задрожал, прощально зазвенел струнами и упал в трещину.

– Нет! Нет! – Я упала в коридоре на колени перед дверью, лихорадочно нащупывая в мешочке на поясе нитку и иголку.

Но ниток осталось слишком мало, да и поздно было что-то делать.

Комната целиком погрузилась во тьму, а затем исчезла дверь. Я кричала, плакала, молотила кулаками по стене. Волк молча стоял рядом и ждал, когда пройдет эта вспышка отчаяния, и я немного успокоюсь.

– Мне очень жаль, Эхо.

– Рояль, – прошептала я. – Такой рояль…

– Ты гораздо ценнее любого рояля, – ответил волк.

От былого огромного Дома-Под-Горой осталось всего пять комнат – сад с гротом позади водопада, моя спальня, библиотека, темная комната с подвесками и оранжерея. Все это могло быть похожим на обычный дом, если бы только коридоры так часто не меняли свой вид. Впрочем, теперь и они начали понемногу рассыпаться. Пару раз я ходила на поиски Храма ветров, но не смогла его отыскать, и только потом вспомнила слова волка – этот храм вообще не принадлежит дому. В моем распоряжении оставалось всего три дня. Я отчаянно пыталась разгадать тайну волка, но так же безуспешно, как и прежде. Закончилась и сотканная когда-то пауками золотая нить. Последний стежок я потратила, чтобы связать дом с библиотекой. Внутри меня ждала зеркальная книга под названием «Компания королевы».

Хэл уже ждал меня там, топтался возле западной башни замка со шпагой на поясе. Мое оружие тоже было с ним, лежало тут же рядом на траве. Я не могла отвести от Хэла глаз – я не видела его несколько недель!

Он улыбнулся мне, но взгляд у него оставался каким-то отстраненным. Хэл поднял мою шпагу, протянул ее мне и сказал:

– За работу, Эхо!

Я едва успела вытащить свою шпагу из ножен, как он уже набросился на меня.

Довольно долго мы фехтовали с ним на травянистой лужайке перед западной башней, и все это время Хэл молчал. Сжатые губы, глубокая складка на лбу. Он бился так, словно стремился убежать от чего-то. Или пытался что-то забыть.