Разбойник - Керриган Берн

Наконец-то! Дрожа, Фара медленно перекатилась на спину. Вцепившись пальцами в пухлое покрывало, как будто в его швах можно было почерпнуть храбрости, она зажмурилась, потому что не могла смотреть на него.

Вытянувшись поперек кровати, она так и чувствовала на себе его взгляд. Знала, что он смотрит в те уголки ее тела, которых не видел ни один мужчина.

Фара уперлась пятками в спинку кровати, глубоко вздохнула и раздвинула колени. Потянулись молчаливые секунды, она открыла глаза и уставилась на балдахин. Ее муж действительно был безжалостным. Примитивным. Непростительно жестоким. Оставил ее без утешения и заботы в таком виде – безыскусную, невинную, впервые обнажившуюся. Подхватив свое раздражение, как плащ, она собралась с духом и посмотрела на него.

Представшая взору Фары картина сковала ее льдом и растопила одновременно.

Между ложбинкой на ее груди и стыком бедер Фара увидела дрожащего Дориана Блэквелла, Черное Сердце из Бен-Мора. Это не было трепетом или мелкой дрожью. Дориана колотило так, что у него подскакивали плечи и прерывалось дыхание.

Фара и не думала, что на грубых чертах его лица могут появляться и, прежде чем она успевала их распознать, тут же исчезать самые разные выражения. Страстное желание. Опасение. Нужда. Ярость. Контроль. Отчаяние. Страсть.

Поклонение.

Она выдохнула его имя, и он тут же повернул к ней голову.

– Иди ко мне, – рискнула Фара. – Скажи мне, что делать.

Дориан покачал головой, но его глаза были по-прежнему прикованы к ней.

– Ты не готова, – произнес он, не шевельнув сжатыми челюстями.

– Нет, готова, – подбодрила она его. – Я хочу…

– Ты… ты должна быть… влажной. – Блэквелл с таким трудом выдавливал из себя каждое слово, будто оно причиняло ему боль.

Фара нахмурилась. Она ничего не могла с этим поделать. Не простое это дело – соблазнить мужа, который не желает быть соблазненным, впервые обнажиться перед мужчиной, и все это даже без поцелуя, без каких-либо утешений.

– Но как же я…

– Потрогай себя!

Фара сразу поняла, что он имел в виду. Она почувствовала это еще в ванной, когда мылась перед ним, – эти первые влажные всплески удовольствия, влага, которая расцвела в ее теле. И сейчас ей нужно снова добиться ее появления.

Оторвав кончики пальцев от того места, где она цеплялась ими за покрывало, Фара провела ногтем по чувствительной коже своей груди.

Глаза Блэквелла полыхнули.

Ее тело тут же отозвалось на это. К первому пальцу присоединились другие, и они стали пробираться вниз по изгибу ее груди. Теперь, когда она лежала на спине, ее сосок так и рвался наверх, настойчивый, как всегда. Потянулась к краю корсета, тоже сшитого из кремового шелка, и поиграла на этом препятствии пальчиками, прежде чем позволить им нырнуть под него.

Фаре не верилось, что она испытывает такие чувства. Трепет чувств, влажный шепот грядущего наслаждения. Ее больше не волновало, что он может все видеть, что он наблюдает. Фаре даже хотелось, чтобы он наблюдал. Она была не только робкой девственницей, но и дерзкой эксгибиционисткой, что делало все это еще более волнующим.

Услышав звук, вырвавшийся из ее приоткрытых губ, Блэквелл окончательно утратил холодный наблюдательный вид хищной птицы и обрел свирепость зверя. С горячей кровью. Крадущегося. Преследовавшего. Приготовившегося к прыжку. Оскалив зубы в гримасе удовольствия и боли, он напрягся, словно отбивался от чудовища силой собственной воли.

Блэквелл был ее черным ягуаром, который мог просто разорвать ее на части.

Дориан понимал, что дрожит сильнее Фары, когда ее рука скользнула от безупречной груди вниз, по жесткой ткани корсета. Прикосновения ее пальцев были легкими и нежными, когда они порхали по освещенной свечами дорожке к ее бедрам и ниже.

Мог ли он так же прикасаться к ней? Мог ли научиться этой мягкости, этой нежности, наблюдая за тем, как она сама ласкает себя?

Потому что, конечно же, он не мог позволить ей вот так же прикасаться к его плоти.

Конечно, она этого не захочет. Даже если когда-нибудь посмотрит на нее.

Она будет возмущена, а он – отвергнут. В этом он не сомневался.

Прекрасная. Она так чертовски прекрасна. Ее бедра – длинные кремовые цилиндры бледной, мускулистой плоти. Голубые бантики на ее подвязках довели его до грани безумия.

Ее лоно. Розовый, чудесный цветок, уютно устроившийся в легкой паутинке светлых кудрей. Его рот наполнился слюной. Его кровь забурлила. Его плоть пульсировала под брюками.

Ее любопытные пальцы помедлили, прежде чем нырнуть под мягкие волоски. Когда они прикоснулись к женским складочкам ее лона, Фара вскрикнула.

Дориан перестал дышать.

Легко проверив это место, Фара нашла бугорок, который дрожал и пульсировал на вершине податливых складок. Благоговейный трепет пронзил Блэквелла, когда ее женские мускулы стали сжиматься в том же ритме, что и его собственные чресла.

Если бы Дориан не был привыкшим к терпению, мучениям и агонии, он бы выпустил свое семя здесь и сейчас. Но он снова сдержал оргазм, думая о ее руках на его отталкивающей плоти, позволяя страху бросить лед в пламя.

Тем временем Фара раздвинула складки лона, нырнула внутрь и издала стон, способный пробудить самого Эроса.

Ее палец поблескивал, когда она вынула его из лона и повела его к бугорку, который, казалось, требовал больше внимания, чем что-то другое. Когда палец его коснулся, все ее мускулы напряглись, Фара откинула голову на покрывало, и из ее груди вырвался такой низкий, утробный стон, что воля Дориана была сломлена.

И он бросился в бой.

Животный рык насторожил Фару за мгновение до того, как Блэквелл схватил ее руки и прижал их к кровати по бокам от нее.

Его лицо зависло над ней, когда он согнулся, стоя между ее разведенных ног. У Блэквелла был обезумевший вид человека, который вот-вот проиграет свою самую главную битву, но оружие сложить не хочет.

– Я намерен дать тебе один шанс, – пригрозил он. – Ты поняла. Лишь один шанс на то, чтобы оттолкнуть меня, остановить меня. Поэтому хорошенько подумай об этом, жена, ты этого хочешь? – Дориан повернулся к Фаре своим голубым глазом, позволяя ей получше разглядеть сердитый шрам на его лице.

Если бы он подошел к ней с этим чуть раньше, она бы, возможно, отступила. Но теперь ее тело пробудилось к самым примитивным желаниям. Желание и тревога бурлили в Фаре, преодолевая волнение, которое она должна была испытывать. Немногие люди подходили так близко к Черному Сердцу и выживали.

А она выживет?

Фара встретила его взгляд с абсолютной уверенностью.

– Я хочу, чтобы ты… взял меня, – проговорила она.