Уалий - Д. Левро

class="p">– Но это именно так, – продолжал настаивать профессор. – Если бы не вы, я вряд ли дожил бы до этого дня.

– Но я не понимаю . . . что за опасность угрожает жизни профессора? – вмешался в разговор Тирр. – От кого вы прячетесь здесь?

– Наместник, – ответил консул. – Вот опасность, которая угрожает профессору. А теперь и мне.

– Но почему? – удивился Тирр. – Ведь профессор не сделал ничего противозаконного. Разве не так?

– Увы, профессор совершил самое страшное из всех возможных преступлений, – консул печально улыбнулся. – Он вознамерился создать летательный аппарат, а значит бросил вызов самим небесным теням.

– Все равно не понимаю, – пробормотал Тирр.

– Что же . . . , – консул поднялся с кресла и заходил по комнате. – То, что я скажу прозвучит дико. Возможно, тебе и Уалию потребуется время, чтобы осознать услышанное. И в этом не будет ничего удивительного. Слишком глубоко засела ложь в наших умах. С малых лет нас приучают трепетать и поклоняться небесным теням. Вместе с молоком матери мы впитываем страх и благоговение пред ними, и эти чувства проносим через всю свою жизнь. Могущество небесных теней для нас, людей, также неоспоримо, как жаркий свет солнца или соленый вкус морской воды. Но правда в том, что все это чудовищный обман. Хотел бы я взглянуть в лицо тому, кто задумал его и воплотил в жизнь. Поистине то был страшный человек. Если только можно называть человеком того, кто на многие столетия обрек на страдания целый народ. Божественная природа небесных теней всего лишь вымысел. Эти летательные аппараты . . . да, да . . . огромные летательные аппараты были изобретены с единственной целью – сеять ужас и смерть. Поверьте мне, я знаю, о чем говорю. Множество раз я видел эти зловещие механизмы собственными глазами. Видел также близко и ясно, как вижу сейчас всех вас. Разумеется, узнай об этом наместник, и в тот же день я буду объявлен отступником и сгину навсегда. Но пока удача благоволила мне. Зачем, вы спросите меня, был придуман этот чудовищный обман? Затем, что под непосильным гнетом поборов народ давно бы уже взбунтовался, свергнув ненавистного наместника и все его окружение. Рано или поздно людской гнев прорвался бы и разрушил все, что стало на пути. Никакие солдаты не могли бы противостоять праведной ярости толпы, никакие цепи сдержать ее. Такова человеческая природа, жаждущая справедливости, готовая за нее вступить в бой с любым врагом из плоти и крови. Но как возможно бороться против высших сил? Разве возможно одержать победу в схватке с грозой или ураганным ветром. Человек всего лишь щепка против божественной силы природы. А именно в это нас и заставили верить – в божественное могущество небесных теней.

Консул умолк. Мы с Тирром переглянулись. Рассказ его дяди проливал свет на события, свидетелями которых однажды мы стали. Увиденное в ту ночь невозможно было забыть. Прошло много месяцев, а я все также просыпался посреди ночи в холодном поту, оттого что незнакомцы, появившиеся из небесных теней, хватали меня и тащили в пасть металлических чудовищ. Мы никогда не говорили об этом с Тирром, но уверен, что ночные кошмары преследовали и его. И это было еще пол беды. С тех пор меня неотступно терзали вопросы, на которые не было ответа. И вот, наконец, ответы стали приходить.

– Теперь вы понимаете, какая опасность грозит нам? – снова заговорил консул. – Созданием летательного аппарата профессор Кварц угрожает раскрыть тайну, которая ревностно охранялась в течение многих лет. И верьте мне, наш наместник готов пролить реки крови, чтобы помешать этому. Ничто не остановит его. Он вовсе не дурак. Он сознает, что поднявшись к облакам люди вскоре раскроют обман. И уж тогда ничто не сдержит гнева бедняков . . .

– Я думаю, достаточно на этот раз, – осторожно прервал своего друга профессор Кварц. – Эти двое юных господ уже достаточно услышали. Предоставим им возможность обдумать и осознать услышанное. Объясните лучше, чем обязан визиту столь многочисленных гостей? Я несомненно рад новым лицам, однако ж в последнее время вижу их так редко, что невольно начинаю волноваться, уж не случилось ли чего?

– Вы весьма проницательны, профессор, – ответил консул. – Действительно, не праздное любопытство привело сюда этих юношей. Они здесь, чтобы оказать нам с вами неоценимую услугу.

– Какую же, позвольте узнать?

– Спасти наши жизни.

Ироничная улыбка мгновенно исчезла с лица профессора.

– Должно быть, вы шутите, – сказал профессор недоверчиво.

– Вовсе нет, – спокойно ответил консул. – И это всецело моя вина. Я недооценил наместника и его тайную полицию. Я был совершенно уверен в том, что принятые мною меры предосторожности достаточны. Но я ошибся. Кто-то из слуг в поместье донес на меня и наместник заподозрил неладное, подослав лучшего из своих агентов, чтобы он . . . чтобы она выяснила истинное положение вещей. Увы, я был слеп и не сумел обнаружить коварства. А теперь уже слишком поздно. Завтра ночью агент проникнет сюда и узнает всю правду. Простите меня, дорогой профессор, за эту неприятную весть.

– Надеюсь, вы потрудитесь посвятить меня в подробности, – взволнованно сказал профессор Кварц. – Потому что пока я ничего не понимаю. И в первую очередь я не понимаю, почему вы так спокойны. Ведь если все это правда, то дела наши очень плохи.

– Я спокоен, дорогой профессор, потому что именно при таком скверном раскладе важно сохранять здравый рассудок. Кроме того, мы перехитрим агента наместника. Она ничего не узнает ни о вас, ни о летательном аппарате. За этим сюда и пришли мой племянник с другом. Они помогут нам.

Профессор внимательно поглядел на нас с Тирром. При этом я постарался принять бодрый и уверенный вид, хотя на самом деле был растерян и понятия не имел, что нам предстоит делать и как вообще консул собирается выпутаться из западни.

– И что же вы задумали? – профессор вновь обратился к консулу.

– Все просто, – ответил консул. – Этой ночью мы поднимем наш летательный аппарат в воздух. Через жерло вулкана мы покинем долину и спрячем его в надежном месте подальше отсюда. И вас вместе с ним.

– Но аппарат еще не готов, – громко воскликнул профессор. – Не устранены перебои в работе двигателя. Кроме того, мы не закончили проверку системы управления. Никто не знает, как аппарат поведет себя в полете. Это безумие подниматься на нем в воздух сейчас.

– Профессор . . .

– Даже не пытайтесь склонить меня к этому, – продолжал кричать профессор. – А что, если откажет двигатель? Или мы не справимся с управлением и врежемся в скалу? Вообразите себе последствия.