Главный противник - Николай Басов

Вот тогда-то произошла одна очень неприятная для Ростика встреча. Как-то он задумался о том, что старцы аймихо в последнее время, на фоне всей круговерти, затеянной Ростиком и его сподвижниками, затерялись среди остальных жителей Боловска либо из-за аглоров старательно попытались стать незаметными. А это было неправильно, потому что идеи у них были здравые, головы умные, цивилизационный опыт – огромный. Да и вообще, это было почти их дело – выстраивать конституцию, они же как раз и являлись специалистами по улаживанию всяких спорных ситуаций, по приведению общества в равновесие… Еще Рост подумал было, что из них следует сделать побольше судей для вновь образованных структур, которыми занимался Герундий, а потому выбрал как-то четверть денька и отправился в университет, чтобы обсудить эту идею с Перегудой.

Бывшего директора обсерватории на месте не оказалось, он с Квадратным болтался где-то на юге, кажется, занимался лагерем пленных пурпурных. Ростик уже решил возвращаться к себе, в Белый дом, и в коридоре… В общем, свернув, он даже немного замедлил шаг. Потому что ему навстречу шел бывший Председатель Рымолов собственной персоной. Он тоже сбился с шага, попытался даже как-то оттереться к стеночке, но делать было нечего, Ростик уже смотрел на него. Рымолов вскинул голову, бодро прошел разделяющие их метры и еще издалека вытянул вперед руку.

– Здравствуй, Гринев, – сказал он. Попытался улыбнуться. – А меня Перегуда, знаешь ли, привлек к написанию конституции, как системного специалиста… Я вообще-то хотел с тобой посоветоваться, да говорят, ты и так много работаешь, не решился побеспокоить. – Ростик стоял и смотрел на него, не поднимая своей руки. – Хотелось бы обсудить разного рода положения об уголовном и гражданском кодексах. Есть идея, что, раз у нас отношения значительно упрощены по сравнению с Землей, может быть, сделать единую систему уложений, вроде «Русской Правды»?

Так и не подав бывшему Председателю руку, Ростик пошел дальше, хотя ощущал, что, может быть, это неправильно. Но поделать ничего с собой не мог. Человеку, который позволил вылупиться такому типу, как Калобухин, Рост не мог сказать ни единого слова. Что-то у него внутри произошло, горло сдавил спазм, руки забастовали, когда нужно было ответить на предложенное рукопожатие.

С этим человеком что-то нужно было решать. Но что? Вместо того чтобы ответить на этот вопрос, Рост занялся сложным и вполне нужным делом по созданию разъездных патрулей, обладающих примерно такой же властью, что и полиция в городе, в областях, занятых фермерами, что должно было способствовать уборке урожаев и доставке продовольствия в Боловск. Этим по традиции занимался бывший старшина Квадратный, которого Ростик произвел в чин капитана… Вернее, пытался произвести, потому что Квадратный упорно твердил, что, как был, так и остается старшиной, а никаким не капитаном.

Как бы Ростику ни виделась новая работа, он уже овладел одним из самых главных управленческих умений – сосредоточивался на том, что важно, без чего дело застопорится. И легко пропускал – часто с облегчением из-за постоянной перегрузки – то, что можно было хоть немного отнести «на потом».

Помимо прочего, это еще и размывало эмоции, не позволяло им перехлестывать через край. Забивало даже такое острое чувство, как желание расправиться с человеком, который сделал тебе много плохого.

За всеми хлопотами по устройству Боловска как большого, надежного и хорошо укрепленного военного лагеря – а ничего другого Ростик и придумать не мог – он почти упустил момент, когда следовало устраивать торжество по поводу победы над пауками. Рост забыл, кто именно это придумал, – устроить городу праздник, подобный древнеримским триумфам. А ведь он уже отдал приказ готовиться к этому торжеству, причем серьезно.

Началось все с того, что к нему приехала Баяпошка. Как потом рассказывали Ростику, она тихонько вошла в здание Белого дома, с подобием рюкзачка на плечах, осторожно вышагивая из-за огромного живота. Как она перебралась из Храма в город, никто толком не знал, а Росту она почти ничего и не рассказала. Так как-то позже обмолвилась, что ей помог, конечно, Ким, старый дружище, который никого и ничего не забывал, даже если не вполне оправился от ранений.

Вошла, посторонившись от группы выходящих молодых и очень громких ребят, только-только получивших предложение заняться новым воздушным шаром, который должен был подниматься уже не водородом, а горячим воздухом, благо спиртового топлива после воцарения Евы на Бумажном стало куда больше.

Постояла в затруднении, потому что мордатых охранников Рост разослал по гарнизонам, чтобы службу несли, а не холуйствовали, и уверенно потопала наверх. В приемной, где раньше сидела секретарша, а теперь обосновалась Рая Кошеварова, вернее, уже Грузинова, Баяпош-хо тихим голоском попросилась к Ростику. Рая ее не знала, поэтому слегка нахмурилась, но впускать к себе Рост просил всех, вот она и впустила…

А потом с улыбкой смотрела, как Рост прыгал вокруг своей аймихошной жены и голосил что-то невнятное, что иногда влюбленные мужья кричат из-за внезапного приезда жены. Разместилась Баяпошка в его двух комнатах, причем Рост сначала опасался, что она не поладит с аглором, но тот тактично переселился еще куда-то, проворчав, что пора, пожалуй, и ему подготовить место для обитания всей команды, которая, вероятно, скоро вернется.

Вот тогда-то работа пошла веселее, быстрее и куда интереснее. Потому что Баяпошка, которой оставалось месяца три до родов, недолго думая, села за второй секретарский стол и вместе с Раей принялась так здорово и толково помогать, что Ростик уже через пару дней недоумевал, как он мог обходиться без нее. Его, правда, немного погрызло сомнение, не нужно ли послать и за Винрадкой, она ведь тоже была его женой и тоже носила его ребенка. Но Баяпошка своим не очень громким голоском прояснила, что сестра довольна тем, что ей достался Храм, что она там хозяйничает в свое удовольствие и в город переселяться не намерена. Что если Росту совсем уж нужно с ней увидеться, то придется ему к ней наведаться, хотя бы и на пару дней… Но Рост не сумел, потому что армия уже подходила к городу.

Это оказалось действительно торжественное шествие. Впереди шли колонны выживших и оставшихся в строю после этого сражения людей, их было немного, чуть больше двух тысяч, но они маршировали так точно и слаженно, что почти незаметно было, что больше половины из них еще не сняли повязок. Потом по главной улице города прошли пернатые союзники, они шли уже не таким дружным маршем, но им тоже были рады, и жители Боловска, которые, конечно, все вышли из домов в этот день, приветствовали их не менее громкими криками, чем людей. За пернатыми ехали машины, которые удалось отремонтировать, – две с пушками в бортах, и последняя БМП. За ними нестройной толпой в город вошли волосатики, которые в самом конце тащили обоз – телеги с ранеными, продуктами и некоторым количеством оружия, которое собирались передать в арсенал.

Люди почти полностью разошлись по домам, а тех немногих, кто не захотел селиться в гражданской части города, разместили в казармах, устроенных в районе больницы. Пернатых отвели в район бывших новостроек, откуда уехали почти все жители и которые стали понемногу разрушаться. Бегимлеси там сначала не очень понравилось, но уже через пару часов они так ловко стали обживаться, что Ростик только удивился – как это ему не приходило в голову использовать эти полуразвалины для колонии пернатиков, которые терпеть не могли крышу над головой, зато вполне охотно встраивались в любые лабиринты. Волосатых разбросали по трем разным районам: одних отправили на завод, где осталось немало пустых и гулких цехов, часть поместили неподалеку от аэродрома, предоставив им давно пустующие дома в Бобырях, а самых ответственных и спокойных ввели в парк, где они уже давно обосновались под трибунами стадиона.